вниз на жалкое подобие человека, ради которого зря потратили плоть и кровь.
Моргаю, зрение проясняется, я возвращаюсь в реальность.
Мои глаза все еще прикованы к земле, перемещаются по багровой дорожке, от травы к трещинам на цементной плите… и вверх к его уху и виску, к самому центру между бровями, откуда хлещет кровь.
Идеальный выстрел.
Склоняю голову набок и смотрю в глаза цвета хрусталя, те же самые, которые вижу в зеркале каждое утро.
Человек, которому, как говорят в фильмах, вы должны доверять и которого любить больше всех на свете.
Человек, который показал нам, что никому нельзя доверять. Ни мужчине, ни женщине, если уж на то пошло.
Мой отец.
Жестокий пьяница.
Гребаный алкаш.
Медленная ухмылка расползается по моим губам.
Приглушенные крики пробиваются в мое сознание, и постепенно эхо в ушах затихает, звуки реального времени обрушиваются на меня все и сразу.
Сирены, крики, требования.
– В тебя стреляли…
Мой выстрел был лучше.
– Сынок, все кончено…
Я больше ничей сын.
– Опусти пистолет…
Опущу, когда буду готов.
– Мы здесь, чтобы помочь…
Никто никогда нам не помогал.
Я направляю пистолет в холодное, мертвое сердце моего дорогого папочки и нажимаю на курок.
После этого все погружается во тьму.
К ТОМУ ВРЕМЕНИ, КОГДА МОЙ РАЗУМ РЕШАЕТ ВЕРНУТЬСЯ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ, Я ОСОЗНАЮ, что сижу на блестящих кожаных сиденьях в шикарном лимузине, а не прикованный наручниками в грязной полицейской машине или, что еще лучше, на койке в машине «скорой помощи» по пути в психушку. Я чувствую себя так, словно меня сбил грузовик, но потом вспоминаю, что это был не грузовик.
Это был изготовленный на заказ, краденый «Глок» со стальным корпусом, из которого стрелял мой отец. Мой мертвый отец.
Моя сестра!
Тянусь к дверной ручке и шиплю, когда боль пронзает каждый сантиметр моего тела. Прежде чем я успеваю пошевелить хоть одним мускулом, дверь распахивается, и внутрь проскальзывает мужчина. Он здоровенный, сложен как футбольный полузащитник и одет, как будто я вытащил его с собственной свадьбы. На нем костюм. Настоящий деловой костюм с галстуком, блестящие туфли и часы, которые я бы стащил прямо у него с запястья, и он бы даже не заметил, если бы мои конечности не были такими тяжелыми.
– Кто ты, черт возьми, такой и где моя сестра? – рычу я, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия на случай, если снова окажусь в лапах очередного извращенца.
– С ней все будет в порядке. – Он говорит спокойно, как будто только что не сел на заднее сиденье к убийце. – Сейчас с ней врач, который решает, понадобится ли ей операция или нет.
– Я хочу ее увидеть.
– Боюсь, тебе нельзя. Пока нельзя. – Он изучает меня. Он точно не старше моего отца, ему, может быть, чуть за сорок. – Нельзя, пока ты не примешь решение.
Я не понимаю, о чем, черт возьми, он говорит, так что прекращаю