стекло, потому что дежурный по дивизиону его не слышал. – Месхидзе!
– Слушаю, товарищ майор!
– Что у вас за бардак? Немедленно ко мне!
Месхи убежал в штаб, и на несколько минут воцарилась тишина. Когда Месхи вернулся, он с порога заявил:
– Майор Гайворонский спросил, что у нас происходит? Я сказал: «Свинья забежала в расположение, товарищ майор, ловим ее!»
– И что? – раздался чей-то вопрос.
Месхи выдержал эффектную паузу и сказал:
– Велел продолжать!
Ну, мы и продолжили…
«Карантин, в котором я «воспитывал» молодых солдат, разогнали за полторы недели до присяги, чему я весьма удивился. Последние два дня в нем были очень насыщенными. Сначала был однодневный полевой выход. Сперва – марш-бросок со всякими «атаками», «газами», «нападениями», а потом уже на месте учились стрелять, окапываться, понюхали слезоточивого газа. На следующий день ездили стрелять на полигон. Тут мне удалось «отвести душу», так как мне как командиру отделения и сержанту полагалось 24 патрона вместо трех солдатских. Оказалось, что стрелять в каске страшно неудобно, потому что мешают очки. Но я все равно сбил четыре мишени из шести. Оба раза я промазал по «пулемету», а ростовые мишени за 100 и 200 метров – сбил. 18.06.1987 г.»
Как ни прискорбно, это был предпоследний раз, когда я стрелял. В каждом мальчишке, без сомнения, сидит эта сумасшедшинка – желание что-нибудь поджечь или взорвать и посмотреть, что из этого получится? Например, наш начхим, начальник химической службы, майор Дубченко позднее мне признался, что сам он в армию пошел именно по этой причине: в надежде «навзрывать» вволю всякой всячины. Конечно, было обидно, когда на стрельбище тебе выдавали всего несколько патронов. И еще возникало чувство недоумения. Как же мы, не дай Бог, воевать будем, если не тренируемся стрелять? Ответ в голову приходил только один: в современных условиях использовать автомат на войне вряд ли придется. С точки зрения здравого смысла ответ этот нельзя было не принять, но на уровне эмоций, повторю, где-то в глубине души оставались досада и недоумение.
Что касается карантина, то новость о закрытии нашей полупрофессиональной учебки действительно пришла очень неожиданно. После полевого выхода, когда наши новобранцы в буквальном смысле понюхали пороху и не только, казалось, что сейчас тренировки развернутся с новой силой. Однако все свернули с какой-то космической скоростью. Как стало понятно позднее, причина заключалась в начавшейся кадровой революции в Вооруженных силах, которая ко второй декаде июня докатилась и до нашего округа.
Началось все, как и должно было начаться, в Москве, причем прямо на Красной площади. 28 мая на Большой Замоскворецкий мост приземлился малюсенький самолетик. Назывался он «Сессна-172Б Скайхоук», а за его штурвалом находился девятнадцатилетний мальчишка из Гамбурга Матиас Руст. Даже восемнадцатилетний. Девятнадцать ему исполнилось первого июня. Он пролетел на своем