пятеро детей, один из которых – самый младший – все еще живет с нами. Пареньку Роберту двадцать пять, и он не женат. У Роберта не слишком приятный характер – даже в детстве он плохо обращался с кошками. Носится повсюду на мотоцикле, и это он притащил в дом телевизор. С тех пор мои визиты в переднюю часть нашего жилища стали чрезвычайно редкими. Ежели я там теперь и появлюсь, то больше в виде фантома, я бы так сказала. В результате остальная семья вздохнула свободнее – ведь мои манеры за столом стали отличаться от общепринятых. С годами человек все меньше обращает внимания на то, что раздражает других. Например, в сорок лет я бы засомневалась, прилично ли есть апельсины в набитом битком трамвае или автобусе. Теперь я не только могу без зазрения совести жевать в общественном транспорте апельсины, но и съела бы, не смущаясь, обед из трех блюд, да еще запила стаканчиком портвейна, который время от времени употребляю в качестве лечебного средства.
Тем не менее я стараюсь приносить пользу и помогаю на кухне, которая расположена по соседству с моей комнатой. Чищу овощи, кормлю куриц и, как уже упоминала, выполняю другие серьезные обязанности, например убираюсь по четвергам в своей комнате. Я никому не досаждаю и без посторонней помощи содержу себя в чистоте.
Каждая неделя приносит определенное количество умеренных удовольствий. Ночь – в хорошую погоду небо, звезды и, конечно, в надлежащие периоды луну. По понедельникам в мягкую погоду я иду по улице два квартала навестить приятельницу Кармеллу. Она живет в очень маленьком домике с племянницей, которая сама хотя и испанка, печет пироги для шведской чайной. Кармелла ведет приятную жизнь, она поистине интеллектуалка. Читает книги, глядя на страницы сквозь изящный лорнет, и почти не бормочет про себя, как это делаю я. Еще она вяжет очень замысловатые джемперы, но ее истинное наслаждение – письма, которые она пишет с огромным удовольствием. Она рассылает их по всему миру – людям, с которыми не знакома и с которыми ни разу не встречалась, и при этом подписывается всякими романтическими именами и никогда своим собственным. Кармелла терпеть не может анонимных посланий. И в самом деле, какой от них прок – ведь никто не ответит на письмо, если в конце не стоит подписи. Написанные аккуратным почерком, ее письма разлетаются по миру небесным способом, то есть авиапочтой. Ей еще никто ни разу не ответил. Непостижимая черта человечества: у людей ни на что не хватает времени.
И вот однажды утром в понедельник я нанесла обычный визит Кармелле и обнаружила, что она ждет меня на пороге. Сразу стало ясно, что она сильно чем-то взволнована, даже забыла надеть парик. Кармелла совершенно лысая и в обычном состоянии не выходит на улицу без парика. Она по характеру тщеславна, и этот рыжий парик – ее царственный жест в память о давно утерянных волосах, которые, если мне не изменяет память, были почти такого же рыжего цвета. В тот понедельник Кармелла лишилась обычного величия и от возбуждения что-то бормотала, что для нее совсем не характерно. Я принесла ей яйцо, которое курица снесла