шее, покорили не одно женское сердце. Он попросил не связывать ему руки и даже сам приподнял уголок платка, которым ему завязали глаза, в знак того, что он готов к смерти. Это вызвало такое восхищение публики, что посмотреть на его тело, выставленное в доме палача, собралась целая толпа. Девушки платили два лейра, чтобы поцеловать его.
Через день тюремщик принёс листовку с песней, посвящённой казни вожака грабителей, которую спешно отпечатали в городской типографии и уже распевали по всему Кистолю. Позже она разошлась по всей провинции. Звучала она так:
О чём судачит весь Кистоль?
Куда народ спешит?
О том, что схвачен Борн лихой
Весь город говорит.
Невеста Белл в тюрьму к нему
Бежит, что было сил:
«Мой друг, святой залог любви
Надеть ты позабыл
Пока светилось у тебя
На пальце то кольцо,
То даже малых неудач
Не видел ты в лицо.
Лишь снял – покинула тебя
Удача в тот же час.
Но не разбить любовных уз,
Что связывают нас.
Я не сниму кольцо своё,
И ты своё надень.
Нас смерти ночь не разлучит,
А также казни день.
Я не сниму кольцо своё
До самого конца.
Скитаясь тенью по земле,
Не подниму лица.
Тебе останусь верной я
До гробовой доски,
Пока в могилу не сойду
От горя и тоски.
Я вышила наряд тебе,
чтобы пойти к венцу,
А оказалось, что дарю
К ужасному концу».
Подругу обнял крепко Борн,
В уста поцеловал
И, наклонившись низко к ней,
С улыбкой прошептал:
«Прекрасен голубой наряд,
В нем хоть иди к венцу.
Повесят – также подойдёт
по цвету и к лицу.
С кольцом твоим умру я, Белл,
Прижав его к груди.
Не страшен мне теперь удел,
Грозящий впереди.
Смеясь, взошёл на эшафот,
Всем поклонившись он.
С отвагой встретил смерть свою
Лихой разбойник Борн.
После казни первой партии к повешению были приговорены ещё двенадцать преступников. Двадцать попали на военные галеры, где должны были грести, прикованные цепью к борту, до конца своих дней. Поговаривали, что судья Мэлдон «в ударе».
Друда всё ещё не вызывали. Все эти дни он пролежал, страдая от слабости и лихорадки. Болезнь усиливал страх: мальчик думал, что виселицы ему не избежать. Страх за себя, как правило, неотступно преследовал его днём, а ночью он думал о родных. Где теперь отец, в тюрьме или на свободе? Сумел он доказать свою невиновность или нет? Что стало с матерью?
Хуже всего было то, что за Морны, поддерживавшим мальчика все эти дни, приехали товарищи. Они как-то сумели уладить дело о дуэли, так что офицеру не пришлось предстать перед судом. Уезжая,