вам соболезновать?
– Соболезнуйте ему. И всем тем необычным, артистичным, творческим и романтичным, что вились вокруг него.
Он хотел сказать что-то деловое и саркастичное, в стиле допросов в «Твин Пиксе», но она продолжила сама, некоторые слова жуя зубами, сжимавшими сигаретный фильтр.
– Вы меня не поймёте. Он студент, и я студент: вместе мы – почти здоровая ячейка общества. Он рисует, я готовлю тирамису на остатки зарплаты. В квартире воняет пастелью, – рассказывала женщина. – Потом родилась Лина… Вы знаете, в честь кого названа моя дочь? В честь Дэвида Линча. Он прокрался в паспортный отдел и всё изменил, сука… На нём ещё была рубашка, как у этих усатых художников в детских книжках. Которые я одна покупала для дочери вместе с питанием, лекарствами и этой чёртовой ванночкой, которая свалилась с девятого этажа. А он рисовал. Проводил время. Вдохновлялся дочерью. В общем… он ушёл сам. Я только дала понять, что ему здесь не место.
Маус украдкой потушил сигарету об облупленную плиту. Дым окружал женщину, как в бездарных триллерах, пахло серединой летнего дня.
«Зачем вы с ним так? А как же дочь… Она же должна понять, что такое счастье!» – обязательно сказал бы он.
Но сколько людей уже ей это сказали? Сразу, понимая суть ситуаций и людей из этой истории.
Маус не хотел переворачивать то, что в него самого вдалбливали… Но, может быть, некоторые пары имеют право на несчастье?
Они молчали, снова курили, потом женщина поднялась, чтобы наполнить ещё один стакан. В этот момент Маус неловко вскарабкался на костыли. Сквозь зубы спросил:
– Можно?
И аккуратно обнял её, старательно балансируя, а потом вовсе упёршись в холодильник спиной.
– Как вас зовут? – спросил он.
– Это неважно. Я просрочила паспорт, чтобы у меня не спрашивали имя и возраст.
Он ослабил руки, она продолжала тихо дышать ему в плечо.
– Спасибо, Маус. Только зачем? То есть, конечно, вы хотели меня подбодрить, и мне впервые спокойно за последние два года, но всё-таки… Зачем?
– Потому что я хочу чего-то хорошего, наверное… Для себя и для всех людей. Мой Терапевт сказал мне, что я достоин. И вы достойны… Наверняка просто этого никто не понимает. Пока что.
– Вы из-за ноги так плохо излагаете мысли?
– Мне казалось, что неплохо.
– И всё-таки вам нужно подтянуть навык. Так что заглядывайте. А сейчас пошёл прочь, Маус.
– Как вас всё-таки зовут?
– Алиса.
– Богиня утренней зари?
– Ну и идиот же вы.
Она вымученно улыбнулась, пока он подбирал свою конечность и ломился на выход. Спиной он услышал, как мама Лины прерывисто зарыдала, стуча кулаком по кухонному столу.
И ещё в квартире было чисто, и свет проникал через сияющие, идеально вымытые окна.
И зачем он мучился с покрывалом?
Маус как раз выправлял последний из четырёх пушистых уголков, лежавших на диване, когда девушка постучала, а собака положила лапы на дверь.
Ещё он вымыл пол, разъезжая по линолеуму на всё том же стуле, и, согнувшись,