государства повлияло на германские представления о гражданстве и принадлежности к нации. Ключевым оказывается тот факт, что идея нации появилась здесь раньше единого государства. Немецкие представления о неизменной национальной территории могли сформироваться только после объединения Германии в 1871 г. Запаздывая также и в качестве колониальной державы, Германия в гонке за колониями значительно отставала от своих основных европейских соперников – Великобритании и Франции. Поэтому зарубежные немцы, проживающие в далеких странах, стали для этнонационалистических (völkisch) настроений основной референтной точкой: немецкие колонии были сравнительно невелики – особенно для того, чтобы использовать эти территории как эмоциональную «опору» для нации. Таким образом, этнокультурная идея нации рассматривалась и использовалась как способ компенсировать политическую слабость государства. За военным крахом и капитуляцией в Первой мировой войне последовала не только конфискация тех колоний, которые Германии удалось приобрести с 1884 г., но и отсечение значительной территории и проживающих там немецких граждан от самого национального государства. Именно в этом контексте произошла радикальная этницизация, приведшая к тому, что пышным цветом расцвела этнонационалистическая концепция гражданства, которая в свою очередь стала инструментом ревизионистской политики{16}.
Ключ к пониманию и объяснению того, как в рамках нацистской идеологии воспринимались общество и порождаемое им насилие, можно найти в Первой мировой войне, ее итогах и, прежде всего, в восприятии обществом этого опыта. По словам Себастьяна Хафнера, одного из самых проницательных исследователей национал-социализма, оказавшихся свидетелями этого явления, военные годы задним числом стали «позитивной основой нацизма». Сразу же после окончания Первой мировой войны были определены козлы отпущения за поражение, это привело к появлению мифа об ударе в спину (Dolchstoßlegende) – предательстве евреев, коммунистов и пацифистов в тылу. Поражение – и такое его объяснение, предложенное правыми, – породило травматический страх перед внутренней нестабильностью во время войны и кризиса. Само постоянное муссирование кризиса 1918 г. наталкивало на мысль, что его повторения следовало избежать любой ценой. Для этого нужны были превентивные радикальные меры. Все, что считалось необходимым, полагалось также и законным. Потому в военное время следовало удалить и уничтожить всех реальных и потенциальных врагов (идеологических противников, расово нежелательных лиц, тех, кого считали непродуктивными, никчемными или обузой, а также других потенциальных диссидентов). Это нужно было, с одной стороны, чтобы предотвратить повторение поражения и беспорядков 1918–1919 гг. (уличные бои в Берлине, Мюнхене и Рурской области; попытки создания советских республик и жестокое их подавление; борьба фрайкоровских крайне правых военизированных