кланяясь королеве Долины Цветов гораздо почтительнее, нежели того требовал придворный этикет. В то же время поклон был очень осторожный, а движения Ваттье отработанны и сдержанны – императорский шпион не спускал глаз с двух оцелотов, растянувшихся у ног владычицы эльфов. Золотоглазые коты казались ленивыми и сонными, но Ваттье-то знал, что это не талисманы, а чуткие стражи, готовые мгновенно превратить в кровавое месиво любого, кто попробует приблизиться к королеве ближе, чем того требует протокол.
Францеска Финдабаир, она же Энид ан Глеанна, Маргаритка из Долин, дождалась, пока за Ваттье затворятся двери, и погладила оцелотов.
– Можно, Ида.
Ида Эмеан аэп Сивней, чародейка эльфов, вольная Aen Seidhe с Синих Гор, скрывавшаяся во время аудиенции под заклинанием невидимости, материализовалась в углу библиотеки, поправила платье и киноварно-рыжие волосы. Оцелоты прореагировали лишь тем, что чуточку шире приоткрыли глаза. Как все коты, они видели невидимое, их невозможно было обмануть таким простым заклинанием.
– Меня уже начинает раздражать этот парад шпионов, – язвительно сказала Францеска, устраиваясь поудобнее на стуле черного дерева. – Хенсельт из Каэдвена недавно прислал «консула». Дийкстра направил в Доль Блатанна «торговую миссию». А теперь сам супершпик Ваттье де Ридо! Ах, а еще раньше тут крутился Стефан Скеллен, Великий Императорский Никто. Но я не дала ему аудиенции. Я – королева, а Скеллен – никто. Хоть и с должностью, а – никто.
– У нас Стефану Скеллену больше повезло, – медленно проговорила Ида Эмеан. – Он беседовал с Филавандрелем и Ванадайном.
– И, как Ваттье меня, выпытывал их о Вильгефорце, Йеннифэр, Риенсе и Кагыре Маур Дыффине, сыне Кеаллаха?
– В частности. Ты удивишься, но его больше интересовала оригинальная версия пророчества Ithlinne Aegli aep Aevenien, особенно фрагменты, говорящие о Aen Hen Ichaer, Старшей Крови. Интересовала его также Tor Lara, Башня Чайки, и легендарный портал, некогда связывавший Башню Чайки с Tor Ziriael, Башней Ласточки. Это так типично для людей, Энид. Рассчитывать на то, что сразу, по первому их слову, мы откроем им загадки и тайны, которые сами пытаемся распутать уже не одну сотню лет.
Францеска подняла руку и посмотрела на перстни.
– Любопытно, – сказала она, – знает ли Филиппа о странных интересах Скеллена и Ваттье? И Эмгыра вар Эмрейса, которому оба они служат?
– Рискованно предполагать, будто не знает, – Ида Эмеан быстро взглянула на королеву, – и утаить, что мы знаем это, от Филиппы и от всей ложи на совещании в Монтекальво. Это могло бы поставить нас в ложное положение… А ведь мы хотим, чтобы ложа возникла. Хотим, чтобы нам, эльфьим чародейкам, верили, не подозревали в двойной игре.
– Дело в том, что мы действительно ведем двойную игру, Ида. И чуточку играем с огнем. С Белым Пламенем Нильфгаарда…
– Огонь опаляет, – Ида Эмеан подняла на королеву удлиненные умелым макияжем глаза, – но и очищает. Сквозь него надо пройти. Необходимо рискнуть, Энид. Ложа должна возникнуть,