и смотрел на юг. Наконец он скомандовал остановиться.
– Теперь наш отряд прямо у них на дороге, – сказал он. – Как только послышится топот копыт их лошадей, мы выскочим отсюда на них.
Сердце мое стучало, в горле пересохло. Мне было страшно. Как в полусне я услышал команду Мощной Груди, и мы поскакали из лощины.
– Смелее, – кричал наш предводитель, – смелее! Уничтожим их всех до одного!
Неприятель и табун, который он гнал перед собой, находились не более чем в ста ярдах от нас, когда мы оказались с ними на одном уровне. Наше появление было так внезапно, что лошади противника бросились врассыпную: одни поскакали на восток, другие на запад. Несколько секунд всадники пытались собрать их снова, но тут наши люди оказались уже среди них. Враги пытались остановить нас, стреляя из ружей и луков. Некоторые были вооружены только луками. Я видел, как четверо из них один за другим свалились с лошадей наземь; остальные повернули конец и поскакали, разбегаясь во все стороны. Наш отряд преследовал их по пятам. Их было больше, чем нас, но, по-видимому, неприятель нам попался не очень храбрый. Возможно, наше внезапное нападение с самого начала деморализовало его. Почему‐то, едва выехав из лощины и увидев противников, я перестал ощущать страх; вместо этого на меня нашло возбуждение: мне хотелось быть впереди. Я выстрелил в нескольких из неприятельских всадников, но, конечно, не мог сказать, падают ли они от моих выстрелов или от выстрелов других воинов нашего отряда. Когда неприятель повернул назад и побежал, я наметил себе одного всадника на большой рыже-пегой лошади и погнался за ним. Он скакал прямо к Хэри-Кэп, чтобы укрыться в соснах. Я сразу увидел, что его лошадь лучше моей и что он уйдет, если не остановить его пулей. Я старался попасть в цель, стреляя снова и снова, и каждый раз думал: «Вот сейчас обязательно попаду», – и промахивался. Три раза воин заряжал свое кремневое ружье и отстреливался. Но целился он, должно быть, не лучше меня, так как я ни разу даже не слышал свиста его пуль и не видел их попадания. Всадник все скакал и скакал, и расстояние между нами увеличивалось. Достигнув подножия холма, он погнал лошадь вверх по крутому склону; скоро индеец добрался до точки, где уклон был так близок к отвесному направлению, что лошадь уже не могла двигаться дальше. Всадник соскочил и, бросив скакуна, стал карабкаться вверх. Я тоже спешился, стал на колено и не торопясь прицелился. Я выстрелил три раза, прежде чем он достиг сосен. Видно было, как пули врезались в землю, – ни одна из них не ударилась ближе чем в десяти футах от бегущей цели.
Так плохо я, пожалуй, никогда еще не стрелял.
Конечно, мне хватило ума не преследовать индейца в густом сосновом лесу, где он имел бы передо мной все преимущества. Лошадь его сбежала с холма и ускакала в прерию. Я поехал следом и скоро поймал ее. Возвращаясь к тому месту, где мы бросились в атаку из лощины, я видел воинов нашего отряда, подъезжающих со всех сторон, гоня перед собой лошадей. Скоро все собрались вместе. Отряд не потерял ни единого человека, и только один был ранен – юноша