была обманчивой. В горделивой посадке головы и выражении скучающего высокомерия на властном лице, читалась привычка повелевать. При этом движения его были плавными и мягкими, как у профессионального бойца, а руки, загорелые и мозолистые, казалось, чаще держали меч, чем перо. Его мужественное, слегка тронутое морщинами лицо притягивало взгляд, обаятельная улыбка располагала к себе, но серо-голубые глаза, глубокие и непроницаемые, были холодны, как сталь, одарял ли он за преданность, или выносил смертный приговор. Его глаза почти никогда не смеялись и жили отдельной, собственной жизнью. Вот и сейчас, император приветливо улыбался гостю, но взгляд его при этом был острым и колким как лезвие кинжала.
– Благодарю, Владыка! Да будет несокрушим твой трон, Страж равновесия мира! Да хранит тебя Сила двух начал! – в тон ему, торжественно произнёс церемониальное приветствие Понтифик и устало опустился в стоящее напротив стола широкое кресло. Едва уловимое движение руки императора, и молчаливый слуга поставил перед гостем поднос с фруктами и наполнил бокалы рубиновым вином.
– Твоё здоровье, Светлейший! – поднял тост хозяин кабинета.
– И твоё! Как идут дела в столице нашей благословенной империи? – слегка пригубив бокал, поинтересовался гость.
– Ты не хуже меня знаешь ответ на этот вопрос. Пожалуй, я не удивлюсь, если вскоре обнаружу твоих шпионов даже в собственной спальне, – усмехнулся император.
– Только если шпионок, – вернул ему усмешку Понтифик. – Но тебе ведь известно, что я забочусь лишь о твоём благе. Кроме того, ты явно преувеличиваешь масштаб моей агентурной сети.
– Не скромничай! После того как кормилица моего сына оказалась агентом Конклава, меня стало трудно удивить широтой распространения твоих интересов. Что же касается моего блага, я полагаю, что вероятнее ты печёшься о благе империи и своём собственном.
– Сейчас, благо империи – это ты, – в мягком голосе Понтифика, внезапно прорезалась сталь. – И мой долг, сохранить это благо любой ценой.
– Я полагаю, здесь самое время перейти к цели твоего сегодняшнего визита, – нейтральным тоном произнёс император.
– Тебе угрожает опасность.
– Не могу сказать, что ты сообщил мне новость. Жизнь вообще опасная штука, от неё умирают, – мрачно пошутил император, но глаза его заинтересовано блеснули. – А не будешь ли ты так любезен сообщить мне, какая именно? Или дело опять ограничится мрачно-туманными намёками на неисповедимость судеб этого мира?
– В твоём возрасте пора научится понимать намёки с полуслова. Но, в связи с недостатком времени, придётся облегчить тебе задачу. Надеюсь, твои осведомители не обходят вниманием Адду Таннер?
– Ты собираешься сообщить мне нечто сенсационное о Верховной жрице Аусеклиса?
– Она опасна, Адриан!
– Свет и Тьма всегда были опасны друг для друга.
– Оставь словоблудие, она опасна лично для тебя!