гунны в Африку своего человека. Посмотреть как там и что. Возможно, перенять какие-нибудь культурные традиции.
Ходит гунн по Африке, знакомится с культурой. Африку как раз незадолго перед тем посетили вандалы, остались в ней жить, добавили еще и своей культуры. Очень культурная получилась страна.
Познакомился гунн с одним вандалом, стал к нему в гости ходить. Сидят, разговаривают. Вандал говорит:
– Африка – это, конечно, Африка, но Европа – это Европа. Между прочим, Европа – моя историческая родина. А где твоя историческая родина?
Пришлось гунну признаться, что у него нет исторической родины. Обыкновенная есть, а исторической нет.
– Так не бывает, – говорит вандал. – У каждого человека две родины: обыкновенная и историческая. Когда на одной прижмут, уезжаешь на другую. На другой станет тошно – вернешься на первую. Вот я как раз сейчас собираюсь в Европу, на историческую родину. Если хочешь, поехали вместе.
А почему бы и не поехать? Сели, поехали.
Первой европейской страной оказалась Греция. Тоже культурная страна. Но тут как получилось? Кто-то среди бела дня зарезал быка, и греки искали того, кто зарезал, чтобы судить его по своему европейскому обычаю.
– Культурная традиция, – объяснил вандал. – Смотри и набирайся впечатлений.
И тут нашли преступника. Им оказался нож. Положили его на скамью подсудимых, начали судебный процесс.
– Ничего себе традиция! – говорит гунн вандалу. – Выгораживают преступника, наверняка, он сунул кому-то в лапу!
Как приговор зачитали, гунн не выдержал, схватился за нож, перевернул скамью подсудимых.
– Я, – говорит, – вам покажу культурные традиции!
– Ты чего шумишь на чужой исторической родине! – прикрикнул на него вандал. – Езжай на свою, там и шуми, своей не имеешь, так сиди тихо.
– Это я не имею родины? – гунн хотел опять схватиться за нож, но его уже куда-то упрятали. Согласно приговору. – У меня великая родина. Самая великая в мире. Против моей родины ни одна историческая родина не устоит!
Конечно, Азия – самая большая земля. Но хвалиться этим – признак отсутствия культуры.
Греки между тем расположились вокруг зарезанного, теперь уже и зажаренного быка и пируют в честь торжества правосудия. Тем же ножом режут того же быка, соединяя таким образом жертву с преступником.
Увидев такое дело, гунн уже и вовсе не выдержал. Выгнали его из Греции и вообще из Европы.
В общем, вернулся он к себе домой. А куда ему податься? У него родина одна, не то, что у некоторых.
Рассказал про Африку, про Европу. Какая у них там жизнь, какие культурные традиции. Пока рассказывал, сам увлекся, стал тосковать по чужой исторической родине. Какая там культура! Взять простого быка: ведь и его можно зарезать культурно, с соблюдением традиции…
Так увлек своих гуннов, что они оседлали коней и двинули на Европу, в свое знаменитое нашествие. А вандалы, узнав про это, тоже оседлали коней и помчались спасать свою историческую родину. И двигались вандалы по своей исторической родине, сметая все, что гунны недосмели. Рим смели, другие культурные центры.
Европа еще как-то выдержала