что по лицу моему пробежала судорога. Я не боюсь офисных интриг только потому, что от них никуда не деться. И воспринимать их нужно с той же долей смирения, с какой воспринимают воскресный дождь, футбольное судейство и смерть. Если бы я был цветущей женщиной, я бы еще добавил: «И месячные». Но я боюсь моббинга. Он пожирает компанию, он уничтожает все благое, что накоплено, он заставляет опыт деградировать, а меня подчиняться пожеланиям так называемого коллектива. Коллектива нет. Есть люди, превращающие себя в коллектив. Но я-то точно знаю, что коллективной вины, как и правды, не бывает. Краснеть способен только один человек, а не группа людей, и Звездой Героя можно наградить только одного человека, а никак не город.
Пятнадцати из девятнадцати сидящих в зале решительно наплевать, будет Факин работать в их отделе или нет. Но они уже поражены болезнью, они уже страдают от нее, не догадываясь, что больны. Две-три жалкие суки сбили с пути праведного пятнадцать не самых глупых людей Москвы. Вот это и есть – моббинг. И теперь, вместо того чтобы гниль из себя давить да благодатью пропитываться, это стадо явилось ко мне, гудя, трубя и воя. Однако стоит поднять любого и заставить озвучить проблему с точным указанием имен, как этот любой тут же выпускает из пор пот и превращается в мразь.
Внутренняя конкуренция сотрудников – нормальное явление для моей компании. Пока нас еще не пронизала идея формирования компаний по западному образцу, в нас живет и будет еще долго жить дух социалистического соревнования. И разницы между нынешним соревнованием и прошлым нет никакой. Что тогда была прогрессивка, что теперь есть, да только в другой форме, что раньше премировали, так и теперь тоже ударников не забывают – DVD, плазменные экраны… Что раньше вручали переходящие знамена и вымпелки, так и теперь… Я думаю, что если те, кто работает в офисе, справятся у своей памяти, то подавляющее большинство из них вспомнит, что у них или стоят вымпелочки на столах, или дипломчики местного пошиба на стеночке в рамочках поблескивают… Хорошо, что вовремя вспомнил.
– Анна Моисеевна! – По голосу ее я понимаю, что она только что всплакнула. На ее месте я бы не всхлипывал, поскольку ее клонам в упомянутых Коломийцем «Энимал-фуд» и «Дог-хот» платят в полтора раза меньше. – Доску почета с первого этажа – на свалку! Фотки раздать изображенным, а доску – на парашу!
Когда я только начинал, мой друг, уже пожилой Женя Мартемьянц, он сейчас в Колорадо птицефабрику держит, представляясь всем в России при знакомстве: «Я работаю в аграрном секторе США», говорил мне волшебные слова:
– Игорек, беспрестанно секи за сварами. Склоки между сотрудниками – нормальное явление, если вектор его внутренней конкуренции ориентирован на положительный результат для компании. Если бы ты был хозяином шахты, я бы тебе сказал: «Если шахтеры сплетничают и втихаря сливают друг у друга масло из отбойных молотков, но количество добываемого угля от этого только растет, то сделай так, чтобы и те и другие хорошо питались. Эту войну нужно подогревать до бесконечности.