он мог послать королю только ощущение своего сильнейшего беспокойства, но эти двуногие из Ксантрии были так тупы – для них мало значили ощущения. Желуг знал, что в лучшем случае Гишаарн просто отмахнется от беспричинных страхов, пришедших, как ему покажется, из ниоткуда. В худшем – пожмет плечами и выпьет что-нибудь из этих ужасных зелий, превращающих мозг в поле для чужих игр, а тело – в послушную марионетку.
Поэтому хошинхо волок к королю свое тщедушное тело, торопясь принести столь смутное для двуногого сообщение.
Наконец, он понял, что ему придется взлететь, оторвавшись от неизменной твердыни Шаарна, чтобы побыстрее достичь королевской башни, пусть даже рискуя затеряться в течениях Хаоса. Теперь он искал открытую площадку, с которой можно было сделать прыжок и расправить хилые крылья.
Даже в том случае, если Желуг долетит, он не мог быть уверен в том, что король правильно его поймет. Такова уж была судьба последнего хошинхо Ксантрии – влачить существование без надежды, среди жалких тварей и вдобавок служить одному из них в обмен на пристанище в Тени, потому что больше некому было служить и потому что он не знал других пристанищ.
Желуг не испытывал к Гишаарну чувства, которое двуногие назвали бы привязанностью, и уж ни в коем случае не любовь. Ему вообще были неведомы чувства двуногих. Он жил в своей собственной реальности, во тьме, пронизанной беспокойством и страхами множества существ. Его недостижимым идеалом был покой. В древнем королевстве Ксантрия хошинхо обретали покой в своих гнездах на вершинах каменных башен, поднимавшихся до небес и выстроенных тогда, когда люди были их рабами. Хошинхо не было равных в том исчезнувшем мире. Двуногих они лишь терпели рядом с собой. Несмотря на вырождение, Желуг помнил об этом.
Трое из другого мира, появившиеся в Призрачном замке, были не более понятны ему, чем люди Ксантрии, но он ясно ощущал исходящий от них запах разрушения, угрожавшего остаткам древнего королевства.
Этот запах пришел к нему вместе со страхом, как только он увидел странников Хаоса. С того мгновения Желуг не обделял их своим вниманием.
Он «видел» превращения Существа, Не Имеющего Пола, и это наполнило его еще большим ужасом. Он чувствовал смертоносную силу, заключенную в мече, который носил один из чужеземцев. А в карлике он сразу узнал женщину, побывавшую в Призрачном замке много сотен изменений тому назад.
Тогда это существо едва не подчинило себе короля, оно было коварным, почти как Эрлана, Обрученная Со Смертью, что и привело их к непримиримой вражде. Желуг даже помнил ландшафт, в котором Люстиг была превращена во время охоты на Озеро Изумрудного Света, далеко за пределами Шаарна, и помнил ярость короля, когда тот обнаружил рядом с собой бородатого карлика вместо женщины...
Мало кто, кроме Желуга, знал о тайных пружинах того давнего колдовства. А хошинхо знал и помнил все. В этом, отчасти, было его назначение. Он покидал Шаарн только в единственном случае – на плече короля, крепко вцепившись