за происходящим молча и сохраняя стоическое спокойствие, по завершении наскоков физрука с военруком на дверь вынесли безапелляционный вердикт: «Не. Плохо так. Не выйдет ничего. Топором тут надо…» Завхоз пошел было за топором, но по пути встретил возвращавшихся с перекура трудовика с физруком, и траектория движения всех троих изменилась, склонив их стопы в сторону отдельно стоящего здания школьных мастерских. Все трое вернулись к злополучной двери никак не раньше чем через сорок пять минут изрядно попахивающие алкоголем, выпитым ими исключительно во имя успокоения нервов и за то, чтоб «не болеть». Топор они, как ни странно, не забыли и принесли его с собой.
В течение этого неполного часа в ожидании их возвращения оставшиеся у двери директор и военрук, ни на минуту не прекращая мыслить, пытались найти еще какие-либо варианты решения нахлынувшей невзгоды. Директор действовал по устоявшейся привычке бюрократа и предлагал либо милицию вызвать, либо в ГорОНО жалобу написать, а военрук предлагал либо «Сжечь ее к чертовой бабушке!», либо вышибить клин клином, а именно – подорвать дверь более мощным зарядом. Противотанковой миной, к примеру. Милицию и ГорОНО во избежание широкой общественной огласки решили не привлекать, а методы военрука директор посчитал не просто вредными, но и опасными. Ну, во‐первых, вместе с дверью наверняка сгорела бы и вся школа, и тогда без милиции и ГорОНО точно было бы не обойтись, а во‐вторых, применение противотанковой мины, конечно же, открыло бы путь в кабинет № 8, но врыв такой мощности наверняка отправил бы и без того намучавшуюся Анну Сергеевну на свидание с той самой чертовой бабушкой, а ей, Анне Сергеевне, даже невзирая на ее преклонный возраст, все-таки еще рановато. На этой глубокой мысли оба задумались и в такой мыслительной нирване замерли, обретя покой сердец и тишину мыслей. И только Анна Сергеевна, не ведающая своего счастья невстречи с противотанковой миной, из недр кабинета № 8 уже слабеющим голосом то требовала принести ей дневник, то отправляла кого-то за родителями.
В конечном счете уже ближе к вечеру на сцену явились трое посыльных и внесли на сцену топор, за которым они некогда и отправлялись. Ну а далее на то, чтоб, меняясь поочередно, вырубить замок из двери, у четырех мужчин ушло еще порядка полутора часов. Ну вот ведь умели же в прежние времена двери и замки делать! Директор, будучи руководителем высшего звена, топором, конечно же, не орудовал, но непосредственное руководство осуществлял, распоряжения выдавая и глубокомысленные замечания в сторону дровосеков отпуская. Покрикивал и командовал то есть.
Ближе к ночи Анна Сергеевна была-таки вызволена на свободу. Оглушенная взрывом капсюля и грохотом топора, ошарашенная чередой искрометно ярких событий, выпавших в этот день на ее бедную голову, она уже плохо понимала что-либо в происходящем и плохо ориентировалась в пространстве. Глаза ее закатились так глубоко, что казалось, будто бы они смотрят внутрь головы, а губы еле слышно шептали: