лица стали более бледными, чем были несколько месяцев назад, и теперь не так бросались в глаза.
– Мой муж справляет естественные надобности, – сказала она чинно, отвечая на незаданный вопрос. – С ним Бреннан. Мы должны встретиться у ворот.
– Вы по-прежнему процветаете на Генриетта-стрит?
– Работы у нашего чертежного бюро хватает, если вы это имели в виду. Правда, оплата поступает не так быстро, как бы мне хотелось.
Воцарилась короткая, но неловкая пауза, будто камень упал между ними.
– А как здоровье господина Хэксби? – спросил Марвуд.
– Благодарю вас, хорошо, – ответила Кэтрин заученно, но потом неожиданно для себя выпалила нечто, более похожее на правду: – К сожалению, он не молодеет, сэр. Так что по-всякому бывает. Иногда он чувствует себя лучше, иногда хуже.
– Да, – кивнул Марвуд. – Я понимаю.
Кэтрин подумала, что это правда. Имелось у этого человека одно неожиданное качество, которое особенно привлекало ее: казалось, Марвуд обычно прекрасно понимал, что Кэт имела в виду, или, по крайней мере, принимал ее такой, какой она была.
Оба опять замолчали, и на этот раз пауза уже не была такой неловкой. Они стояли рядом, глядя на дождь и на входящих и выходящих людей. Кэтрин вдруг захотелось выложить Марвуду всю правду: рассказать историю, связанную с Элизабет Кромвель, и спросить у него совета. Она не могла довериться Хэксби, а уж тем более Бреннану.
Но Марвуд – совсем другое дело. Когда они впервые встретились полтора года назад во время Великого пожара, обстоятельства свели их на короткое время и сделали невольными союзниками в опасном деле, в котором был замешан покойный отец Кэт, известный цареубийца Томас Ловетт. После этого их пути пересекались еще дважды, они вместе пережили большие опасности и хранили секреты друг друга. Не то чтобы между ними возникла дружба, но явно установилось взаимное доверие.
Кэт знала, что Марвуд умеет держать язык за зубами. Кроме того, он часто бывал в Уайтхолле и, вероятно, был лучше ее осведомлен, как сейчас власть имущие относятся к семье Кромвеля. Ну и вдобавок, в самом худшем случае, если в поступках Элизабет был злой умысел, правительство могло бы зачесть в пользу Кэтрин то обстоятельство, что она спросила у Марвуда совета, как ей поступить.
Прежде чем молодая женщина решилась заговорить, он повернулся к ней и проговорил:
– Помните, как мы встретились в последний раз?
Кэт почувствовала, как краска залила ее лицо:
– Конечно.
– Я вам сказал тогда, что два человека хотят мне зла. Один высокий и очень худой, а второй его слуга – крупный, тучный. Оба носят шпаги. Господина зовут Вил, а слугу – Роджер Даррел.
– Да, знаю. Я видела их однажды на Лав-лейн. – Она закусила губу, вспоминать это было не слишком приятно.
– Это люди герцога Бекингема. И они следят за Арундел-хаусом.
– Зачем? – Едва задав этот вопрос, Кэт и сама догадалась. – Лорд Шрусбери?
– Да. Они желают мне зла. Если вы вдруг снова их увидите, напишите, пожалуйста, мне в Савой.
– Хорошо. А почему