же были и у её матери. Никаких личных предпосылок в биографии (причин, по которым это могло проявиться) у обеих женщин мы не находили. В процессе составления геносоциограммы появилась важная зацепка: в годы войны её дедушка, еще тогда ребёнок, был вынужден прятаться в сыром погребе. Не только чувство гнева передается через поколения, но и сильный страх, паника, депрессия, тоска.
Любое незавершенное действие хранится в памяти дольше любого свершившегося факта. Мы можем не помнить дату развода с бывшим мужем, чувства к которому остыли, но легко вернемся на десятилетия назад, к первой безответной любви.
Проявления семейной тайны (реакции):
• Телесные ощущения;
• Привкусы во рту и запахи;
• Перепады температуры тела, озноб;
• Першение в горле;
• Звуки;
• Мимика и жесты;
• Импульсы: желание замереть или убежать, закрыть уши руками, позывы в туалет и т. д.
Точно так же, как и секреты не всегда носят отрицательный характер, так же и их проявление не обязательно связано с плохим самочувствием. Зачастую это становится образом жизни. Вы можете чувствовать себя спокойно и расслабленно, а не усталым и испуганным.
В каком-то смысле семейные тайны раскалывают нашу личность на две части. Мой учитель, Тобиас Хольц, называет это «антитезисной симптоматологией», когда в основе любого родового секрета лежат две равнозначные части – жертвы и агрессора. Поэтому вы легко можете стать тем, кто совершает насилие или выбирать партнеров-насильников. Подобные лояльности часто обнаруживаются в генеалогии правозащитников, основателей благотворительных фондов, волонтёров и т. д. Об этом редко говорят в моей нише, потому что делить мир на «черное» и «белое» гораздо проще, чем принять семейный исторический факт – мы наследуем поровну и плохого, и хорошего. Это как Стокгольмский синдром, который очень сильно связан с трансгенерационной травмой.
Поэтому прошу об одном: когда приступите к рисованию геносоциограммы и углубитесь на 3–5 поколений назад – не сильно удивляйтесь тому, что обнаружите. Но главное – не отталкивайте это от себя, не закрывайте лицо руками, увидев перед собой незаживающую рану, которая требует того, чтобы к ней приложили лекарство и, наконец, вылечили.
Рассматривая семейные тайны как естественную часть родового наследия – есть то, чего мы не знаем, не хотим или не можем знать – мы добиваемся того, чтобы все аспекты прошлого были включены в нас – перестали быть неудобными и замалчиваемыми.
Горевание
«Тяжелое горе – реакция на потерю любимого человека – отличается таким же страдальческим настроением, потерей интереса к внешнему миру, поскольку он не напоминает умершего, – потерей способности выбрать какой-нибудь новый объект любви, что значило бы заменить оплакиваемого, отказом от всякой деятельности, не имеющей отношения к памяти умершего. Мы легко понимаем, что эта задержка и ограничение «я» являются выражением исключительной погруженности в горе, при которой не остается никаких интересов и никаких намерений для