под навесом (по́мочи[13]). Но через пару недель несчастным, обессиленным животным уже и помочи не помогали.
…Телята рождались слабыми, у коров не было для них молока. Все это явилось результатом «мудрой политики» по раскулачиванию, когда компартия объявила зажиточных крестьян кулаками, которых надо раскулачить, то есть отнять, конфисковать их имущество, выслать в район северной мерзлоты, а пьяниц и лодырей, напротив, партия объявила сельским пролетариатом, сознательной частью общества. Пьяницы и лодыри от этого не переменились, они продолжали «пить-гулять-ничего-не-делать», или не уметь делать, или делать спустя рукава, из-под палки и кое-как… Ведь в сельском деле нужен сельскохозяйственный талант, усердие и готовность к тяжелому физическому труду. Однако ничего этого, опыта такого после высылки кулаков совсем не осталось… Правда, кроме пьяниц и лодырей, еще жили на селе, как и в городе, озаренные души, романтики, мечтательные фанаты, поверившие в трескучие теории. Но таких было мало.
В общем, к приезду отца в мае в совхозе «Степной» кормов уже не было, скот на ногах не держался, не помогали и помочи (напомним сельский обычай: коров и лошадей в лихие годы засухи, когда их нечем было кормить, по весне ослабевших животных подвязывали веревками к слегам (потолочные перекладины).
Начался падеж скота…
И вот однажды (отец был в отъезде) мама зашла в контору, а все на нее глядят как-то странно.
Газета «Правда». Накануне эпохи жесточайших репрессий
Так вот, вошла она в контору, а люди на нее как-то странно глядят. Возникла пауза. А потом кто-то молча дает ей газету «Правда». Что такое, в чем дело?
На первой полосе за подписью «И. Сталин» напечатана статья о совхозе «Степной», о падеже скота, названы четыре фамилии тех, кого надо отдать под суд за этот падеж, и среди четырех – отец. Мама попросила дать ей газету, якобы для того, чтобы свернуть «козью ножку» (самокрутка из обрывка газеты, набивают махоркой, похожа на папиросу, но сворачивают конусом).
Пошла она домой. Леночка с няней спали, когда приехал отец. Она все это время думала: лишь бы он пришел сначала домой, а не в контору… Было уже поздно, когда отец вернулся, в конторе не было никого, и он отправился домой.
Отец сильно замерз в дороге, было холодно, дождь и ветер, а он скакал на лошади, иначе нельзя было – грязь непролазная. Мама вынула горячие щи из печки, накормила его, но ничего пока не говорила про газету. А через некоторое время дала ему прочитать ужасную статью.
Дело завертелось. Вскоре из Воронежа приехал следователь, пришел и к ним, потом опросил весь совхоз. Но никто об отце ничего плохого не говорил, объясняли, что кормов к его приезду в совхозе уже не было, и это не его вина, а результат халатности предыдущих начальников.
Особенно интересовался следователь маслозаводом, побывал там, спросил, не брал ли отец или кто из его семьи себе масла.
Но мама никогда туда даже не заглядывала, а масло (топленое) покупала в сельпо, ходила туда пять километров пешком. Отец же тем более не за маслом