прямо и искренне вытекает из русского взгляда на мир, который рассматривает стремление обычного человека сделать всё ради блага обычных людей как высшую форму самовыражения.
Нигилисты и им подобные побуждали к самопожертвованию, но не предоставляли программы для совместных действий. Этот недостаток частично восполнил Карл Маркс, выдвинув новую философию исторического развития, и частично Ленин, который с обычным русским нетерпением не опоздать на второе пришествие выдернул из той философии социальную доктрину, которую можно применить немедленно, и там, где дело касается постепенного развития, решил сам ускорить ход обременительного процесса.
Карл Маркс прибыл в Лондон в 1849 году[60] и посвятил время исследованию огромного количества собранных материалов об условиях жизни английского рабочего класса. В моменты просветления он питал здоровое уважение к классовым различиям и действующей власти: «…он посетил в Обществе искусств званый вечер, украшенный присутствием членов королевской семьи… Ему нравилось, когда жена подписывалась „Дженни, урожденная баронесса фон Вестфален“[61]… наконец, он принял должность констебля ризницы Сент-Панкраса[62], принес обычную присягу и в торжественных случаях надевал форму по уставу»[63]. Он сохранил преданность по отношению к Германии, «воспевал немецкую музыку и литературу» и называл участие Германии в войне 1870 года оборонительным. В философию он привнес концепцию общества как чего-то живого, постоянно меняющегося, и свое представление о законе, управляющем этим процессом. Говорят, что его роль в развитии социологии подобна роли Дарвина в биологии. Утверждение несколько преувеличено, поскольку, если Дарвин основывал выводы на всей мировой истории, возможности Маркса ограничивались сравнительно узкой областью, которая содержится в письменных источниках, накопленных за несколько тысяч лет.
Исходя из предположения, что вся «ценность» является результатом труда, его закон эволюции естественным путем приобрел чисто экономический оттенок: все общества основаны на эксплуатации труда в той или иной форме, и, поскольку нельзя ожидать, что эксплуататоры откажутся от привилегированного положения по собственной воле, внести необходимые изменения в производство можно лишь взрывами насилия, которые являются результатом постоянной, хотя, как правило, скрытой борьбы – войны классов, а все, что касается политики, морали, религии, искусства и всего остального, это лишь ее идеологическое выражение. Маркс считал, что приближается время, когда труд должен освободиться от последнего из череды эксплуататорских классов и трудящиеся оставят плоды усилий себе. Таким образом, его теория социальной эволюции растворяется, или ее растворяют те, кто хотел бы применить ее на практике, в тумане надвигающегося тысячелетия. Будет ли действовать марксистский закон после того, как рабочие перестанут подвергаться эксплуатации, или