позитивном отношении к своей новой жизни. Севастьян взял объяснение, обязал гражданку явиться к следователю и отправился в обратный путь. С твердым убеждением, что Харитонов как минимум похитил Ольгу. Может, этот жук и смог перекроить сознание перезревшей девы, но опытного опера ему не обмануть. Черное нутро белой краской не закрасить.
6
Суббота, 13 мая
Березки на ветру шелестят, птицы звонко перекликаются, божья коровка сползает с травинки на локон пока еще живых волос. Лежащая на земле женщина не слышала ничего, не видела и не чувствовала, как божья коровка переползала к ней на ухо, лапкой касаясь засохшей капельки крови на нем. Сережки вырваны с мясом.
Знакомые заросли березняка на переходе от автобусной остановки до улицы Северной, знакомая женщина с открытыми, но мертвыми глазами, шея вся в синяках, платок сорван, лежит рядом, бахрома на ветру развевается. Сумочки нигде не видно. Зато колготки в стороне валяются, и полусапожки там же.
Полы плаща распахнуты, платье задрано, ноги разведены. На шее синяки хорошо видны, а на внешней стороне бедер нет ничего. Возможно, Ольга Дробнякова расслабилась в объятиях насильника, не сопротивлялась. Или до изнасилования дело так и не дошло.
Тело пролежало всю ночь и утро, проявились и трупные пятна – темно-фиолетового цвета, верный признак смерти от удушения. Женщину душили, в крови накапливался углекислый газ, отсюда и характерный цвет.
– Гематома, похоже, – сказал Милованов, ощупывая затылок погибшей.
– Ну как и в случае с Канареевой. Сначала кулаком в затылок, потом душить стали.
– Руками душили, – кивнул Милованов.
– Руками, не платком.
Платок всего лишь сорвали с шеи, жгутом его не скручивали. Но сережки из ушей вырвали. Знакомый почерк.
Ольга вышла из подполья, в конце прошлого месяца навестила мать, побывала у следователя, дело окончательно закрыли, а вернулась ли она к своему любимому насильнику, Севастьян не знал. Может, в городе осталась за ненадобностью Харитонову. Дело-то закрыли, Ольга больше не нужна. А сегодня, вернее, вчера на ней окончательно поставили крест.
– Канарееву насиловали в положении на животе, – размышлял вслух следователь. – Дробнякову на спине.
Севастьян и хотел сказать, что насильник решил сменить позу, но воздержался от комментария с примесью цинизма.
– И Канарееву ограбили, и Дробнякову обнесли, – сказал он.
Милованов чуть поморщился, еще выше поднимая подол платья, низко-низко опустил голову, разглядывая под ним.
– Почерк разный, а подпись одна и та же, – наконец сказал он. – И там с презервативом, и там… Точно, конечно, не скажу, но похоже на то.
– Электронная подпись, – усмехнулся Севастьян. – Если с презервативом.
Стремление преступника не оставлять биологических следов вполне понятно, но презерватив не самая надежная защита. Между ногами покойной насильник мог оставить свои волоски, а это идеальный биологический материал для идентификации. Но в то же время Долгов на теле