сказал Портос, – и доказательством служит то, что я назову вам точную цену – заплатил за неё двенадцать пистолей.
Восхищение удвоилось, хотя сомнение и не исчезло.
– Не так ли, Арамис? – сказал Портос, обращаясь к другому мушкетёру.
Этот мушкетёр представлял собой совершенную противоположность с тем, кто обратился к нему и назвал Арамисом.
Это был молодой человек лет двадцати двух – двадцати трёх, с чистым и кротким лицом, нежными чёрными глазами и розовыми щеками, покрытыми пушком, как персик осенью. Тонкие усики образовали над верхней губой совершенно прямую черту; руки, казалось, боялись опуститься, чтобы жилы на них не надулись, и время от времени он щипал себя за мочки ушей, чтобы они оставались алыми и прозрачными. Молодой человек говорил кратко и неторопливо, часто кланялся, тихо смеялся, показывая зубы, которые у него были прекрасны и которыми он, как и вообще своей внешностью, по-видимому, много занимался. На вопрос своего приятеля он отвечал одобрительным кивком головы.
Это подтверждение, казалось, устранило все сомнения насчёт перевязи. Ею продолжали восхищаться, но говорить о ней перестали. Разговор естественным образом перешёл к другому предмету.
– Что думаете вы о рассказе конюшего господина Шале? – спросил другой мушкетёр, обращаясь ко всем присутствующим.
– А что же он рассказывает? – с важностью спросил Портос.
– Он рассказывает, что встретил в Брюсселе Рошфора, верного слугу кардинала, переодетого капуцином. Проклятый Рошфор благодаря этому маскараду провёл де Лега, как последнего болвана.
– Как болвана, – вторил Портос, – но верно ли это?
– Мне это сказал Арамис, – отвечал мушкетёр.
– В самом деле?
– Да вы же знаете, Портос! – произнёс Арамис. – Я вам рассказывал об этом вчера. Оставим это.
– Оставим это – вы так полагаете? – возразил Портос. – Оставим это! Чёрта с два! Как вы скоро рассудили. Как?! Этот кардинал подсылает шпионов к дворянину; при содействии изменника, разбойника и висельника выкрадывает его переписку. При содействии этого шпиона и благодаря добытым преступным образом письмам добивается казни Шале под нелепым предлогом, будто бы он хотел убить короля и женить его брата герцога Орлеанского на королеве. Никто не мог разгадать эту загадку. Вчера вы нам всё разъяснили, к величайшему общему удивлению, но не успели мы ещё опомниться от этой новости, как вы сегодня нам говорите: оставим это!
– Ну, так поговорим об этом, если вам угодно, – терпеливо отвечал Арамис.
– Если бы я был конюшим бедняги Шале, – вскричал Портос, – то этому Рошфору не поздоровилось бы. Я бы его проучил!
– А Красный Герцог проучил бы вас, – заметил Арамис.
– Красный Герцог! Браво, браво! Красный Герцог! – отвечал Портос, хлопая в ладоши и одобрительно кивая головой. – Красный Герцог, отлично сказано! Я пущу это в ход, дорогой