занимались инвентарём.
Тоджо хотел было возразить, но его взгляд сделал это без слов. Сказать им, что он просто посыльный не имело смысла, он сразу понял, что Тоник его обманул: он любил давать надежду и вскоре же забирать её, и делал он это со многими и не раз; например, обещая добавку еды за переработку, или день отдыха за выполнение «важного» поручения; но как уже знал Тоджо, он никогда не выполнял своих обещаний, и более того, специально их нарушал и точно получал от этого невероятное удовольствие, сопровождающееся захлёбывающимся смехом – его Тоджо и услышал в своём сознании, и даже не видя его смеха, ощутил всю боль от его надменной радости.
Кривой отправил работать Тоджо на нижние шахты третьего уровня. Как оказалось, на втором уровне тогда требовались лишь опытные рабочие, чтобы проводить новые туннели и расширять шахту. А на третьем, как раз были нужны просто руки, чтобы разбивать породы, отделяя кристаллы. Там было и просторнее, и безопаснее. И поскольку тоннели были уже готовы, там даже была отработана подземная вентиляция и дышалось гораздо лучше, чем в ущелье, в которое за не гладкой судьбой пришёл Тоджо.
Конечно, в отличие от второго уровня, условия там были хоть и менее опаснее, но не сильно легче: мало света и кислорода по сравнению с первым уровнем, – хоть и вентиляция налажена отлично, – породы намного твёрже чем на втором, что делает работу более невыносимой.
Именно там он и провёл следующие три месяца, добывая кристаллы. Его настроение ухудшалось с каждым днём, а вместе с ним и здоровье. От постоянного недоедания он больше не чувствовал былой энергии, он похудел, хотя и руки его закрепились мощными сухими жилами; был выход принимать допинг как стимулятор, на котором сидел каждый четвёртый, но он наблюдал и понимал, что это дорога в один конец – «Уж лучше я сдохну в мучениях, чем буду так облегчать свои страдания». Поэтому голодный, обессиленный он продолжал работать, рассчитывая на один выход – удачу. Но как её поймать, ему пока не представлялось плана.
Прошёл ещё месяц. На него никто не обращал внимания – он перестал быть новичком и слился с толпой, он уже свыкся с мыслью, что он будет вечно находиться тут и слово надежда, уже почти не фигурировало в его фантазиях – сказать честно, фантазий он был лишён: ему совсем не снились сны, в целом как и остальным, поскольку они видели вокруг только темноту, камни, пыль, тем самым были лишены способности мечтать. Хотя ходили слухи, что иногда всё же, кому-то, что-то да снится, – в основном каменные стены да песок. Но не будем говорить, что он окончательно отчаялся. Хоть надежда и была потеряна. Перед сном, хоть и не каждый день, в нём просыпалась вера, которая вырывалась только в одном не очерченном смыслом слове: «Повезёт». Так это слово скапливалось в его мыслях крупицами, и накопившись, выплеснулось в одной рисковой мысли.
А мысль была такая: он задумался о побеге, – и план был действительно сумасшедший, – он собирался переждать ещё одну неделю, скопить немного еды, воды, для которой специально отложил бутылку,