возжелавших романтики, я окинула придирчивым взглядом выделенную мне спальню.
Вероятно, раньше на ее месте существовала полноценная гардеробная, таких миниатюрных размеров она оказалась. Комната включала в себя и скромную гостиную, и кабинет, и спальню. Единственным ответвлением являлась личная уборная, чьи габариты также радовали скромностью.
Впрочем, мне вообще не требовалась анфилада комнат. На небольшой площади было куда удобнее наводить порядок. Да и я здесь планировала исключительно спать и переодеваться, потому что с моим расписанием иного не оставалось.
Я даже уже заранее знала, на что буду тратить свой единственный в неделю выходной. В него я планировала отсыпаться.
Наскоро разобрав вещи – их у меня было немного, а потому в скромный шкаф поместились все, я сходила умыться. Вела себя исключительно как мышка, боясь неосторожным жестом или громким шагом разбудить малышку. Да и себя в порядок приводила быстро, чтобы не пропустить возможное пробуждение девочки.
Насколько я знала, дети в таком возрасте иногда просыпались по ночам, а потому и спать следовало чутко.
Покончив с гигиеническими процедурами, я заняла место за письменным столом. Написать подругам мне следовало еще утром. Они наверняка сильно волновались обо мне. Но за целый день у меня так и не выдалось свободной минутки.
Зато нашлась у них.
Открыв резную деревянную шкатулку-артефакт, я обнаружила внутри сразу четыре записки. Две из них датировались вчерашним числом, а еще две были отправлены сегодня.
Девушки очень сильно переживали за меня. Они писали о своем беспокойстве во всех письмах и настоятельно интересовались тем, куда же я пропала.
О том, что мне выделили место во дворце рядом с королевскими отпрысками они уже знали. И даже умудрились пострадать из-за этого.
Оказалось, их и правда назначили гувернантками во дворце, но в отличие от меня пристроили к королевским воспитанникам. К их числу приписывали всех, кто остался без родственников и вместе со всем имуществом был взят под опеку короля.
Четыре года назад я тоже могла оказаться среди них.
“Директриса сказала, что к нашему назначению приложил руку сам Его Величество. Смекаешь?” – писала Вейола в своем последнем письме.
Это ужасное слово крайне не нравилось нашим преподавателям в академии. Они всеми силами пытались выкорчевать его из Бераны, но все закончилось тем, что мы непублично объявили учителям протест и стали пользоваться им направо и налево. Так и прижилось.
Я смекала. Понимала гораздо больше, чем девочки могли предположить. Рассказывала им не обо всем, зная их деятельные натуры, а потому последние новости не радовали. Его Величество и правда взялся за меня всерьез. Теперь ему не мешал ни мой юный возраст, ни мой статус студентки Академии благородных девиц.
“Но пока тебя нет, именно мы присматриваем за дочерями короля. И вот хорошо, что тебя нет. Они настолько избалованы, что любого со свету сживут. Не представляю, как бы ты с ними одна обходилась”