она проглотить может, – хвостом надо, тут их защищают колючие плавники. Дьявол бы его поскорее на рожон вздел да смолой поливал, чтоб не очень пригорел.
– А второе? – спросил Мирский.
– Второе, – ответил Заглоба, – попадись мы только через какой-нибудь casus[57] ему в лапы, так он нам такого перцу задаст, что всем сорокам в Литве будет о чем стрекотать. Вы поглядите, что он писал в том письме, которое Ковальский вез к шведскому коменданту в Биржи, тогда узнаете пана воеводу виленского, коль скоро до сих пор его не знали!
С этими словами он расстегнул жупан, достал из-за пазухи письмо и протянул Мирскому.
– Да оно не то по-немецки написано, не то по-шведски, – сказал старый полковник. – Кто из вас может прочитать?
Оказалось, что по-немецки знал немного один только Станислав Скшетуский, который часто ездил из дому в Торунь, но и тот по писаному читать не умел.
– Так я вам tenor[58] расскажу, – сказал Заглоба. – Когда в Упите послали мы на луга за лошадьми, у меня было немного времени, и я велел притащить за пейсы еврея, который слывет там мудрецом, он-то, чуя саблю на затылке, и прочитал expedite[59] все, что там написано, и растолковал мне. Так вот пан гетман советует биржанскому коменданту и для блага его величества короля шведского приказывает, отослав сперва конвой, расстрелять всех нас без исключения, но так, чтобы слух об этом не распространился.
Полковники руками всплеснули, один только Мирский покачал головой и промолвил:
– Я-то его знаю, и странно мне было, просто понять я не мог, как это он нас выпускает живыми из Кейдан. Видно, были на то причины, которых мы не знаем, что не мог он сам приговорить нас к смерти.
– Не опасался ли он людской молвы?
– И то может быть.
– Удивительно, однако, какой злой человек! – заметил маленький рыцарь. – Ведь не хвалясь скажу, что совсем недавно мы вдвоем с Ганхофом спасли ему жизнь.
– А я сперва у его отца, а теперь вот у него уже тридцать пять лет служу! – сказал Станкевич.
– Страшный человек! – прибавил Станислав Скшетуский.
– Так вот такому лучше в пасть не лезть! – решил Заглоба. – Ну его к дьяволу! Не будем мы ввязываться в бой с ним, зато имения, которые встретятся нам по дороге, accurate[60] ему разорим. Идемте к витебскому воеводе, чтобы защита у нас была и господин над нами, а по дороге будем брать, что удастся, из кладовых, конюшен, хлевов, амбаров и погребов. Очень мне это улыбается, и уж будьте уверены, тут я никому не дам опередить себя. Денег в имениях раздобудем – так тоже с собой прихватим. Чем богаче мы будем, когда явимся к витебскому воеводе, тем ласковей он нас примет.
– Он и без того нас ласково примет, – возразил Оскерко. – Однако дельный это совет – идти к нему, лучше сейчас ничего не придумаешь.
– Все мы отдадим за это свои голоса, – прибавил Станкевич.
– Святая правда! – воскликнул