жестом он заставил свой кнут обхватить мою правую ногу и резко отвёл её влево. В итоге я сам поставил себе подножку и, не удержав равновесия, упал на бок.
Но меч не выронил.
Оружие будто приросло к моей ладони, потому что было единственной возможностью обезвредить Питера… хотя бы на время.
Я перевернулся на спину и снова резанул по полотну кнута, освобождая ногу от ловушки. И опять Питер за пару секунд восстановил ударную часть орудия. Однако он, как и любой мастер мутаций, использовал один и тот же объём материала, поэтому сам кнут каждый раз истончался и становился короче.
– Моли о пощаде, крыса, – оскалился Питер.
Я оставил его реплику без ответа и вскочил на ноги.
От кровопотери потемнело в глазах. Пришлось попятиться, но это не помогло уйти от атаки. Укороченный кнут Питера сделал по мне сразу пять ударов, один за другим, быстро и хлёстко. Он угодил точно мне в грудь, порезав майку, а вместе с ней зацепив и кожу.
Кровь выступила мгновенно.
Питер довольно улыбнулся. Он нанёс мне уже семь ударов, а я ему – ни одного.
Зато за семь ударов я смог понять технику Питера, изучил его движения. Итак: если он переносил вес на левую ногу и сдвигал корпус влево – значит, делал обманный манёвр и удар по правой стороне; если опирался на правую – то это удар влево; если был шаг назад, рука внизу и чуть заведена за бедро – то Питер готовится скользнуть кнутом по полу, а, значит, и по ногам; если рука перед собой, у самого паха – значит, атакует максимально высоко, целится в голову или грудь; а есои перебирает пальцами по рукояти – значит, ждёт от меня реакции, раздумывает и, скорее всего, сделает обманный выпад с переменой веса с ноги на ногу.
Теперь я мог уходить от его атак.
Но нужно было срочно менять свою тактику боя.
Я приложил горячую и мокрую от крови ладонь левой руки к острию меча. Тот начал быстрое преобразование, делясь надвое. И пока Питер выхлёстывал кнутом в воздухе, щёлкал по полу и резал мешки, пытаясь снова меня достать, я уворачивался и одновременно выплавлял оружие.
И через несколько мгновений уже держал в обеих руках два коротких клинка.
Один тут же пустил в дело: сделал широкий шаг вбок, присел до самого пола и, увернувшись от очередного удара кнута, метнул нож Питеру в правое бедро.
Клинок попал точно в цель.
Питер поморщился, но не издал ни звука, лишь тихо, с хрипом, выдохнул. Он остановился, быстро вынул нож из мышцы и немедля метнул его в меня. Тот промелькнул у самого плеча и упал, зазвенев где-то далеко, у самой двери.
– Парни, ну это запредельно! – послышался восхищённый голос Купера. – Только осторожнее! Вы же прибьёте друг друга!
Питер не спускал с меня глаз.
Ему было больно, как и мне. Из него теперь тоже сочилась кровь, пропитывая ткань брюк, заливая ступню и белую спортивную туфлю, постепенно покрывающуюся красными разводами.
Правая нога была для Питера главной опорной, и он разом потерял манёвренность.
До скрипа обхватив рукоять кнута, он подвёл его к паху, а потом –