самым решительным образом те местные и центральные учреждения и организации партии, которые могли бы забыть об этой непосредственной задаче. Мы можем и должны, на основании решения съезда, выдвигать эту непоследственную задачу на первый план в известные политические моменты. Препятствовать этому никто не вправе, это будет вполне и всецело в пределах директив съезда, раз уже мы выкинули слова «вырвать права» и заставили признать «непосредственную задачу вырвать власть».
Советуем не забывать этого партийным организациям, особенно в такие моменты, когда наша пресловутая Дума получает пощечины от самодержавного правительства.
Тов. Воинов, в дебатах о вооруженном восстании, очень метко заметил, в какие тиски попали меньшевики. Сказать «вырвать права» – формулировка до невозможности оппортунистическая. Сказать «вырвать власть» – значит выбить у себя из рук всякое оружие против большевиков. Отныне мы знаем, – острил Воинов, – что такое ортодоксальный марксизм и что такое заговорщическая ересь. «Вырвать власть» – ортодоксально, «завоевать власть» – заговорщичество…
Тот же оратор обрисовал общий тип меньшевика по этому поводу. Меньшевики – импрессионисты, сказал он, люди настроения, люди минуты. Поднимается волна, идет октябрь – ноябрь 1905 г. – и вот, «Начало» помчало, оно выступает даже более по-большевистски, чем большевики. Оно уже скачет от демократической диктатуры к диктатуре социалистической. Отошел прибой, понизилось настроение, поднялись кадеты, – меньшевики торопятся приспособиться к пониженному настроению, бегут вприпрыжку за кадетами, пренебрежительно машут рукой на октябрьско-декабрьские формы борьбы.
Крайне интересным подтверждением сказанного явилось на съезде письменное заявление меньшевика Ларина. Оно подано было им в бюро и, следовательно, должно быть полностью в протоколах. Ларин говорил там, что меньшевики ошибались в октябре – декабре, поступая по-большевистски. Словесные, частные протесты против этого «ценного признания» я слыхал на съезде со стороны отдельных меньшевиков, но были ли эти протесты выражены в речах или в заявлениях, не поручусь.
Поучительно также было выступление Плеханова. Он говорил (если я не ошибаюсь) о захвате власти. Он проговорился при этом самым оригинальным образом. – Я против заговорщического захвата власти, – восклицал он, – но я всецело за такой захват власти, каким был, например, Конвент{37} в великой французской революции.
Тут Плеханов был пойман нами на слове. – Превосходно, тов. Плеханов, – ответил я ему. – Напишите в резолюции то, что вы сказали. Осудите, как угодно резко, заговорщичество, – мы, большевики, все же таки будем целиком и единогласно голосовать за такую резолюцию, в которой будет признан и рекомендован пролетариату захват власти по типу Конвента. Осудите заговорщичество, но признайте в резолюции диктатуру, подобную Конвенту, и мы согласимся с вами всецело и безусловно. Мало того. Я ручаюсь вам, что с того момента, как