в жилище и потом всем убираться. Одну лишь Ях оставила. Не справиться ей с горшками и колдовским варевом без помощницы.
Старуха наказала живо развести огонь и поставить на очаг большой сосуд с ключевой водой. Сама же бросила в пламя какую-то траву. Землянка наполнилась сладковато-приторным дымом. Теперь злые духи не смогут подобраться к раненому.
После того как вода закипела, девушка отставила горшок. Итуш обмакнула в него кусок холстины и принялась промывать рану. Керт распластался на глиняной лежанке и не издавал ни звука. Сознание давно покинуло его. Он потерял много крови и походил на мертвеца. Старуха очистила рану и велела Ях подать несколько горшочков с толчёными травами и кореньями. Из мелкой посудины, запечатанной воском, извлекла зловонную мазь и смазала ею плечо юноши, а порошком присыпала кровоточивое месиво. У колдуньи на жердях висело множество пучков сушеных трав. Взяв один из них, проворно сунула в огонь. Трава вспыхнула. Итуш затушила пламя. Повалил густой дым. Дымящейся травой стала окуривать Керта и бормотать себе под нос заклинания, призывая в помощь духов реки, лесов и небес. Ях с мольбой и надеждой смотрела на целительницу. А та знай себе пускала дым да что-то бубнила.
– Всё, теперь уходи, – вдруг сказала Итуш.
Ях вздрогнула, нехотя повиновалась. Она бросила взгляд на возлюбленного. Тот лежал на соломе и шкурах. Кровь уже не хлестала из раны как прежде. Девушка испугалась. Она не понимала, радоваться или скорбеть.
– Чего стоишь? Ступай! – зашипела старуха, и девушка, охваченная смутными предчувствиями, выбежала на улицу.
Там столпились в ожидании едва ли не все жители деревни.
– Говори! Чего там? Как он? – послышалось со всех сторон.
– Кровь остановилась…
– И то хорошо, – с облегчением вздохнул кто-то.
– А не помер ли? – засомневался другой.
– Чего несёшь, дурень? – перебил того третий.
– Хватит болтать! – прикрикнул на зевак и спорщиков Эф. – Расходитесь по домам! Да скот пригоните. Не ровён час степняки вновь наведаются.
– Я никуда не пойду! – возразила Ях.
– Конечно, дочка. Побудь здесь. И я с тобой. Глядишь, Итуш чем-нибудь да порадует.
– Спасибо, отец. – Девушка с благодарностью взглянула на Эфа, прильнула к нему, уткнулась в широкую грудь и расплакалась.
– Будет, будет тебе. – Эф крепко обнял дочь. – Перестань, а то и я зареву.
Старейшина отстранил от себя Ях и направился к соседней землянке. Там лежала без всякого прока дубовая колода. Мужчина схватил её здоровенными ручищами, взвалил на плечо и направился к дочери.
– Вот, садись. Так сподручней. – Эф вытер рукавом пот со лба. – Чего понапрасну столбом торчать?
Ях робко присела.
– Ну, ты того, тут побудь, а я, пожалуй, пойду, – неловко проговорил Эф.
Он не хотел покидать дочь, но и смотреть на её страдания был не в силах. Дикарь, повидавший на своём веку множество смертей, так и не смог свыкнуться