мечтала о том, как наслаждается белым песком и плесканием нежных волн океана где-нибудь в Таиланде или на Карибах. Она уже привыкла к тому, что дядя Лёня, руководитель турфирмы «Альбатрос», каждое лето дарил ребятам путёвку в летний лагерь на морском побережье, и что бывало очень часто, где-нибудь в зарубежье. Однако в этом году не вышло, и вместо белого морского песка Лизку ожидал мутный водоём с плавающими в нём утками бабы Люси.
Бабушкина дача находилась в Мишкино – крохотной деревушке из двух улиц, да проулка, соединявшего улицы меж собой, наподобие буквы «Н» – где-то на крутых, лишенных древесной растительности, зато хорошо прогреваемых солнцем, склонах Удмуртии.
Макар рассказывал Лизке, что раньше Мишкино была татарской деревней, да и называлась по-другому: «Как-то там с больным горлом связанное», – сказал он. По одной из версий (чьей именно Макар не знал, зато помнил из рассказов бабушки) здесь жили потомки Абылай-хана5, – о том, каким чудесным образом потомки казахского хана оказались на удмуртской земле, вот уже многие века для жителей деревни оставалось величайшим секретом; по другой и более правдоподобной трактовке – Мишкино самая обыкновенная деревня и нет тут ничего примечательного, разве что жил в этой деревне когда-то дед Абылач, изрядно пылавший страстью к аракы6. Но никто не знал, по какой такой причине деревня, некогда огороженная вспаханными холмами, а теперь сплошь поросшими травой, вдруг стала называться Мишкино.
Дача бабы Люси, бабушки Макара, представляла собой аккуратный двухэтажный домик из белёного кирпича с синей дверью в духе Прованс, ведущей к нему террасой, – летом утопающей в цветах, а зимой заваленной снегом – с которой открывался вид на центральную улицу, и с яблоневым садом во дворе. Позади дома значился огород из пары грядок и картофельных посадок.
Бабушка Макара, экзотическая личность и заядлая любительница индийского кино, в молодости, благодаря ежеквартальному журналу «Индия», до крайности увлекалась йогической наукой: заворачивала своё тело в немыслимые асаны7 и раз за разом выводила красной хной у себя на правой лопатке мантру, суть и значение которой были известны только ей одной. Даже сейчас, если случайно заглянуть бабе Люсе под рубашку, можно увидеть тёмные размытые пятна, въевшиеся в дряблую и морщинистую кожу, в которых едва можно узнать замысловатые закорючки. Частенько бабушка Макара грозилась, распевая мантры, в ярком сари отправиться на родину йогов – искать своего гуру, чтобы получить от него истинное знание и достичь освобождения от иллюзии8. Может быть по этой причине дядя Лёня основал турфирму – чтобы однажды отправить маму (а баба Люся была его мамой) в путешествие по Индии.
Однако вместо вожделенной страны с феерией красок, цветочных гирлянд вокруг шеи, нескончаемых танцев и медитативных практик, вот уже который год с наступлением весенне-летнего фермерского