со стороны воды раздался какой-то искусственный женский голос. – Спасибо вам за подарок! Килька у меня отродясь в реке не водилась! Вот радости будет мои рыбёхам! Пир сегодня закатят! А вы уж извиняйте – улова не ждите.
Рыбаки со страху не могли сдвинуться с места.
– Да вы не бойтесь! Это я, русалка!
И вот она уже возлежит у костра и влюблённо смотрит на Чуркина и Петушкова. И рыбий чешуйчатый хвост не помеха. Волосы длинные, переплетены водорослями и отливают зелёным. Глаза янтарные. Грудки – белыми холмиками. А голос, как струна на расстроенной гитаре, вибрирует.
У мужиков дар речи начисто пропал. Сидят и только глаза таращат.
– Ладно! Мне с вами особо здесь лежать некогда – дела! А чтобы твоя жена поверила, – русалка обратилась к Чуркину, – и чтобы у тебя остались хорошие воспоминания от сегодняшнего дня, – она улыбнулась Петушкову так, как никто никогда ему не улыбался, – будет у вас к утру рыба! – И она исчезла, как и не бывало её.
Мужики даже головой потрясли. Привидится же такое!
А наутро там, где русалка возлежала, стояло полное до краёв свежих карасиков, окуньков и пескарей ведро, прикрытое водорослями.
…Никто рыбакам не поверил. Думали, что клёв хороший был! Про место это все хотели узнать, где столько рыбы водится.
Верка Чуркина в лоб поцеловала. А Петушков русалкину улыбку забыть так и не смог.
Александр Анюховский
Сенокос
Укрываясь за шторами окон
В полумраке, давящем на грудь,
Влезу я в свой поношенный кокон
Из тоски, не дающей уснуть.
Мысли снова в далёкое детство,
Лишь закрою глаза, уведут.
Где достались мне будто в наследство
И покой, и душевный уют!
Там мой дед запрягает телегу,
Лошадь еле послушна в жару,
Ей бы воли приятную негу,
Искупаться в росе поутру.
Но поспело душистое сено,
Разнотравьем богат сенокос.
И везёт нас лошадка смиренно,
Рядом верный лохматый наш пёс.
Надо мною бездонное небо
С лёгкой дымкой седых облаков.
Оттолкнуться и птицею мне бы
Полететь над раздольем лугов.
Лёгким ветром коснуться верхушки
Старой ивы у тихой реки,
Помолиться у бывшей церквушки,
Что стоит ещё всем вопреки.
Окрик деда и «падаю оземь»,
– Что, внучок, замечтался опять?!
И смеётся хитро, пока носим
Трав сухих драгоценную кладь.
Ну а после в саду, при закате
Нас бабуля покличет к столу…
Ангел мой в васильковом халате,
Как же я тебя сильно люблю!
Осенние листья
Мой город осенний всё так же красив,
Хоть грусти в душе и добавилось