дружил, а по-настоящему. Настоящий друг потому что! А потом два года ещё с Ольгой, год – с Валей, полгода – с Настей… Так и напишем! «Пользуется большим… этим, как его… не спросом, а… уважением», – вот! Нет, лучше – авторитетом! Где? В коллективе! И доверием! Недаром мне всегда первому доверяют за столом шампанским шлёпнуть. А как недавно по радио песню по моей заявке передавали! И не что-нибудь лёгонькое, а «Зачем вы, девочки, красивых любите?…» Морально устойчив потому что! Не говоря уж о том, что политически грамотен: даже во время перекура «Забота у нас такая…» насвистываю…
– Ну вот и отлично! – сказал начальник лаборатории, подписывая мою характеристику. – Сразу видно, что своя голова на плечах есть. Другие образец вместе с фамилией «Иванов» переписывают, а вы свою поставили! Молодец! Желаю, чтобы вы и на новой работе себя так же грамотно зарекомендовали!
Лапа
Сначала всё шло хорошо. На первом курсе я учился так плохо, что в деканате решили пойти на хитрость и сделали меня старостой. «Может, хоть это заставит его почувствовать ответственность за свою учёбу!» – сказал начальник курса. «Похоже, что у него где-то есть „лапа“!» – решили однокурсники. Слухи дошли до деканата. «Тем более мы поступили правильно!» – утвердилась в своём мнении администрация. Но она ошиблась.
С моим назначением старостой я стал учиться ещё хуже, а вся наша группа стала учиться ещё хуже меня. Тогда меня сняли с поста старосты, а чтобы не обидеть «лапу», выбрали профоргом.
При всём моем таланте заваливать любое дело, работу профорга я завалить не мог, потому что нельзя завалить то, чего не было…
Моё философское безделье в течение трёх лет на этом посту очень понравилось председателю профбюро нашего факультета. Как я узнал позже, он тогда обо мне сказал: «Хоть и дурак, а без инициативы!» И я стал его замом. Но и он ошибся. Очень скоро все поняли, что замом быть я не могу, так как не умею ничего делать. А могу только быть самим председателем. Снова выплыл слушок о «лапе», которую уже начинали уважать. Так что председателем я проработал недолго.
Через полгода декан сказал: «Я видеть его больше не могу на нашем факультете!» Но как человек неглупый понял, что у него только два способа избавиться от меня: подать самому в отставку или перекинуть меня куда-нибудь с повышением. Боясь за первое, он так настойчиво требовал второго, что все призадумались: «А „лапа“-то, видать, у него здоровая и волосатая!»
Чтобы пустить под гору работу всего месткома, пришлось пойти на крайние меры и сменить репутацию дурака без инициативы на репутацию дурака с инициативой. «Страшный человек!» – сказал ректор и лично взялся избавить от меня институт. Он пробил мне место в горкоме профсоюзов. Теперь мне стали приписываться уже самые видные в стране знакомства. Поэтому, когда я на новом месте быстренько наломал дров, мне тут же дали отдел в ВЦСПС. Теперь у меня свой кабинет, две секретарши, три телефона: местный, городской и прямой.
А «лапу» все называли уже вполне конкретно и только шёпотом. Честно говоря, я