он найдет эти источники в большом количестве. Также Толлеус не оставлял работу над Пауком, продолжая отлаживать систему управления лапами, доводя свое мастерство управления нитями до совершенства. А по вечерам, когда путешественники останавливались на ночлег и прекращалась дорожная тряска, искусник час перед сном посвящал систематизации фрагментов плетений. В одном из видений Толлеус подсмотрел нечто, позволяющее искуснику, не напрягаясь, изобретать любое плетение по заданным свойствам. Он совершенно не понял, как это функционировало, но с тех пор мысль, что можно облегчить свою работу, не давала ему покоя. Бывший настройщик ломал голову, прикидывая и так и эдак. Основной проблемой были колоссальные объемы нужной информации, в которой люди попросту тонули. Какие фрагменты лучше взять, как их лучше всего состыковать между собой, хватит ли на это собственных способностей или требуется помощь мастера? Вот краеугольные вопросы для всех искусников, самостоятельно формирующих плетения. По привычке старик долгое время ограничивал себя рамками бумажных книг, пособий и справочников. Но однажды его посетила идея создания такого труда – Великой Искусной книги, как он ее окрестил про себя, прямо в посохе. Появились определенные трудности, но все решалось – принципиальных ограничений не было. Перспективность своей идеи Толлеус проверил еще в Беллусе и вот теперь занялся ее реализацией вплотную. Работа предстояла титаническая, но с учетом коллекции фрагментов плетений вполне посильная.
Ну и, конечно, голем: как раз сейчас искусник тренировался в его управлении. Усевшись на лавке верхом, старик бдительно следил за работой ног железного чудовища, которое с лязгом топало параллельно дороге по полям, кустам и небольшим оврагам. Попадись Паук на глаза оробосским крестьянам, они бы мигом взялись за топоры и вилы, чтобы отомстить за изрытую землю и вытоптанную пшеницу. Где-то глубоко ворочалась вина за содеянное, но мысль о новых ступнях прочно угнездилась в сознании Толлеуса, вытесняя все остальное. Подобные испытания помогали хотя бы получить представление о будущих изменениях. Лошадям Паук тоже не нравился: они, прядая ушами, с испугом косили влажными глазами в сторону голема, храпели и норовили пуститься наутек. Лишь крепкие руки Оболиуса удерживали их на тракте. Парнишка тоже постоянно косился на Паука, задумчиво пожевывая губу. Сразу было видно, что шестиног ему небезразличен.
– Господин, можно мне прокатиться на големе? Ну пожалуйста! – снова завел свою песню Оболтус.
– А лошадьми кто править будет? – не оборачиваясь, резонно возразил искусник.
Возница открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но передумал. Убедившись, что кордосец не видит, парень высунул язык и, выразив этим свое недовольство, сосредоточился на дороге.
Паук расходовал драгоценную ману, отчего лицо Толлеуса каждый раз во время испытаний принимало скорбное выражение. Но поделать с этим ничего было нельзя. Искусник