ли кто-нибудь решится сосчитать. Но среди них есть тысяча, а может быть, немного больше или меньше таких, которые находятся под покровительством патриаршьего двора. Горожане называют их насмешливо «патриаршьи дети».
Патриаршьих детей легко узнать по бычьим загривкам, сытым рожам и багровым от пьянства носам. Они значатся в особых списках, по которым им каждый месяц раздают свинцовые жетоны – тессеры. По этим жетонам патриаршьи дети получают деньги, хлеб, мясо, а иногда и одежду. Патриаршьи дети пользуются безраздельным правом просить милостыню у церкви Святой Софии, возле которой находится патриарший двор. Святая София – главная церковь Царьграда и всего христианского мира, поэтому попрошайничество здесь гораздо прибыльнее, чем где бы то ни было.
На паперти[62] этого храма не составляет труда насбирать за день сто оболов[63], в то время как бедному подёнщику редко удаётся заработать тяжёлым трудом более десяти. Не диво, что патриаршьи дети весьма неохотно принимают в свою среду новых людей и без пощады избивают всякого, кто осмеливается самовольно просить милостыню у Святой Софии. Не брезгают они и воровством.
Рябой, новый хозяин Кукши, – один из этих избранных. Пока в Святой Софии идёт служба и к вратам храма тянется вереница прихожан, Рябой лежит на паперти, изображая расслабленного, он жалобно гнусавит:
– Подайте Христа ради расслабленному!
И голос его сливается с множеством других голосов. Здесь слепые, горбатые, безногие, безрукие, покрытые гнойными язвами и струпьями, бесноватые и расслабленные, настоящие и мнимые, здесь все виды человеческого убожества, какие только встречаются под синим небом этой благословенной страны.
Если поток прихожан иссякает, гнусавый гомон становится тише, начинаются сплетни, игра в кости, вспыхивают перебранки, иногда возникает драка.
Главное время сбора милостыни наступает по окончании службы. Прихожане, просветлённые молитвой и ангельским пением церковного хора, густой толпой выходят из храма. Сейчас они особенно щедры, даже самые скупые посчитают своим долгом расстаться с несколькими лептами. Тут надо только не зевать.
Когда запирают ворота величайшего Божьего храма Вселенной, Рябой покидает паперть и отправляется в кабак, дабы подкрепиться вином и какой-нибудь едой. В Царьграде несчётное число кабаков и харчевен, но Рябой предпочитает тот, что содержит сарацин Мустафа. Его и Мустафу связывают давние приятельские отношения.
Дом, в котором помещается кабак Мустафы, от старости врос в землю, и можно сказать, что кабак находится в подвале – в него ведут несколько стёртых ступеней.
Рябого обдаёт духотой и винным запахом. Ему приятны и эта духота, и винный запах, как, впрочем, и всем посетителям заведения.
Жители ближайших улиц и переулков, большей частью подёнщики и нищие, любят бывать у Мустафы. Трудно найти другого столь радушного и любезного хозяина. На смуглом лице его неизменно сияет белозубая улыбка, для каждого у него припасено доброе слово. Он охотно поверяет в долг,