летела, и взор профессора двигался за ней. Он опять видел пейзажи и все, что создал Создатель на планете Земля. Но он видел и появившиеся первичные стойбища, сообщества людей, пролетая над которыми, бабочка рассыпала едва заметную золотую пыльцу из своих крыльев – и люди, которые вдыхали эту пыльцу, как бы светлели глазами, смотрели по сторонам, как будто только что проснулись, и улыбались…
Из зарослей выходили люди, одетые в шкуры, в руках у них были копья с наконечниками. Это были перволюди, но взгляды у них уже отличались осмысленностью. Они собирались загнать в яму мамонта. Бабочка просыпала на них Любовь, и они остановились. Один из них посмотрел на землю, увидел колосок и присел перед ним. Он попробовал его на зуб и тоже стал улыбаться.
Профессор видел, как в степи проносится группа всадников. Они на конях. Они окружают диких лошадей, чтобы загнать их в приготовленный загон и потом приручить. Один из них спрыгивает с коня, подходит к дикой лошади и гладит ее по шее… он улыбается, а лошадь мирно реагирует на его поглаживания…
Из пещеры выходили другие перволюди, самый большой и крепкий из них – с дубиной в руках. Вид у него был свирепый! За ним выходили другие члены его стаи. У женщин на руках были дети. Над ними пролетела бабочка и просыпала на людей пыльцу. Свирепый мужчина опустил на землю дубину, протянул в сторону руку и, обняв ею женщину, притянул ту к себе. Она улыбалась… Все члены его клана тоже стали улыбаться друг другу…
В степи, у первобытной юрты, у костра сидели люди. Одни жарили на палочках мясо, вторые разделывали тушу животного, по траве ползали дети, дети побольше бегали вокруг взрослых, женщины шили из шкур одежду… Бабочка летела над ними и просыпала на них свою пыльцу… Люди тут же начинали улыбаться друг другу, а дети весело и задорно смеяться, задрав головы к яркому солнцу…
А солнце тоже как бы улыбалось этой радости и светило еще теплее и ярче…
Глава V. Мысли вслух
Качалка поскрипывала и навевала на профессора сонное настроение. Его личность как бы раздвоилась и находилась между явью и прострацией, в которую его погружали мысли. Мыслей был очень большой сонм! Великий сонм! Они шевелились, двоились, троились, роились, как рой пчел, и не давали покоя.
Ему вспомнилась первобытная юрта из его сна, очень похожая на его юрту, и мелькнула какая-то оборванная фраза про неизменность бытия и преемственность поколений… Он даже улыбнулся.
Сегодня он проснулся очень рано, до восхода солнца и вышел на свою импровизированную веранду, чтобы подумать. В голове была сплошная каша, и подать эту кашу в таком не переваренном состоянии своему ученику Александру он не хотел. Нужно было уложить все по полочкам хотя бы в собственной голове. Классифицировать.
Первое, что подумалось: «Никогда ничего не планируй! Ты запланировал записать все на магнитофон – и что из этого получилось? А ничего. На пленке пару раз пискнуло, а потом тишина. А времени тоже прошло всего четыре минуты, когда ты вышел из сна-видения».
Он стал сопоставлять, и получалось, что время