было пусто.
«Не может быть», – подумал психиатр, – «я же определенно видел высокую мужскую фигуру в накидке».
Но реальность оставалась такова: в палате был он и, спящая пациентка, прикованная к кровати. Тогда, Ларионов подошел к сопящей девушке и, краснея от смущения, поправил ее ночную сорочку и накрыл ее одеялом, затем наклонился, чтобы убедиться, что она не бодрствует. Определенно Арина крепко спала, а ее действия во сне, были обусловлены активностью мозга. При осмотре Герман увидел, как повязка с ее шеи сорвана, а раны открыты. Так же, на полу у кровати ему на глаза попались небольшие капли крови. Такие же кровавые следы, словно бусы, тянущиеся друг за другом капельки крови, он увидел и на краю белоснежной подушки, спускающиеся вниз по полу палаты, след которых прервался в полуметре от окна, драпировку которого по просьбе самой пациентки снимали на ночь, чтобы свет луны проникал в палату. Герман проверил окно и не обнаружил ничего, чтобы свидетельствовало о том, что через него проникали, тем более, что через надежную металлическую решетку никто не смог бы сделать это. Далее новоявленный психиатр проверил ремни, что связывали руки девушки, подозревая, что она могла себе навредить, но они были хорошо зафиксированы, т.е. Арина не могла ранить себя во сне… тогда кто это мог сделать?
«Каким образом кровь оказалась на полу и подушке? Если бы она как-то задела бинты во сне, то кровь была бы на ее шее и пальцах, а не только на подушке». – Рассуждал про себя он.
Решив оставить ответ на этот вопрос до утра, молодой человек попытался привести стонущую девушку в чувства.
– Арина. Арина, проснитесь! – Слегка он встряхнул пациентку за плечи.
Девушка перестала выгибаться и ее закатившиеся вверх глаза постепенно сфокусировались на его лице.
– М-м-м. Что такое? – спросила она задыхающимся голосом и с опаской завертела головой по сторонам, словно кого-то искала.
– Вам снился страшный сон, и вы стонали. Я разбудил вас намеренно…
– О, доктор, спасибо вам, – прервала его Арина, – Могу ли я вас попросить, чтобы вы остались со мной до утра. Меня жутко тянет в сон, но я боюсь оставаться одна. – Сказала она ослабшим голосом, более сонно.
Герман зарделся от просьбы девушки. С одной стороны, ему было лестно, и он не мог ей отказать, с другой стороны – он гордился собой, что самая красивая девушка, которую он когда-либо встречал, нуждается в нем, как в своем защитнике.
– Конечно. Можете быть спокойны и засыпать, я останусь и буду сторожить ваш сон.
Не успел Ларионов закончить фразу, как заметил, что девушка уже погрузилась в царство Морфея и крепко накрепко уснула.
Немного разочарованный молодой интерн, поправил свои усики и с видом брошенного щенка, принялся исполнять обещанное, а, чтобы хоть как-то снять свое огорчение он зафиксировал повязку на шее юной пациентки, стал ждать рассвета.
С пением петухов, доносившимся издали, ранним промозглым утром, еще до первых рассветных