меньше суток? Я знаю ответ и на этот вопрос, как и то, что иногда нужно не думать, а просто отдаться потоку.
Подул легкий ветерок с его стороны в мою. Ловлю аромат… Тот самый, что я слышала в нашу первую встречу. Только не снова! И все же что это за сладость такая знакомая? Наклоняюсь ближе, глаза сами закрываются, погружаясь в мнимый сон, обостряя все остальные чувства, делаю глубокий вдох – кажется, я нащупала нить… Да! Вот оно – кенийская свежеобжаренная арабика и… яблоки. Да, именно яблоки! Еще один глубокий вдох, аромат наполняет мои легкие, переходит в кровь и там, насыщая ее, по скоростной магистрали проносится по всему организму – он во мне, в каждой частичке меня.
Перед глазами всплывают воспоминания из далекого прошлого: одноэтажный дом из серо-красных кирпичей. Три спальни, с длинным залом, на стенах которого рисунки в виде колонн от пола до потолка, а окна так высоко, что не дотянуться подростку, деревянный пол иногда скрипит под весом пробегающей детворы; кухня, прачечная, большой шкаф для хранения хлеба – все это в маленькой пристройке к дому, на голой земле; двор, усыпанный щебнем, характерно похрустывает под ногами и колесами машин. Мы в деревне, дома у дедушки и бабушки, – место, которое всегда было для меня самым близким, самым родным. Моя любимая бабуля сидит на низкой скамеечке, широко расставив ноги. На ней халат на пуговичках и простой передник с двумя карманами, а в руках механическая кофемолка – она прокручивает обжаренные зерна, и запахом наполняется весь двор. И яблоки! Яблоки с любимого дерева в середине большого сада – маленькие, с кулак ребенка, с одной стороны красные, словно отмеченные поцелуем, с другой – зеленые, на вкус кисло-сладкие, а семечки мягкие-мягкие. Вгрызаешься зубами, сначала всасываешь сок, не убирая зубов, чтобы не потек по подбородку, и только потом смачно откусываешь. Чувствую на языке эту кислую сладость – вкус счастливого детства.
Наш дом всегда был полон смеха и шуток, когда собирались все дети и внуки. Мы носились по саду, огороду, помогая каждому взрослому: собирали овощи и зелень к завтраку; держали брезент, пока дядя, забравшись на абрикосовое дерево, раскачивал ветки – и спелые плоды падали вниз; мыли огурцы и картошку для продажи; помогали бабушке печь хлеб, – а на самом деле ждали, когда она достанет горячий круг, и быстро съедали его, сдобрив жирным сыром и закусывая помидорами с ближайшей грядки. Поливали друг друга из шланга, пытаясь остудиться в жару плюс сорок; играли в прятки, карты и шашки; наблюдали, как дядя жарит мясо, распространяя аромат на всю деревню на километр вокруг и без слов приглашая всех к столу. Я помню вкус коньяка – обжигающий, от которого все тело резко вздрагивает – и следом наступает полное расслабление. Дяди и тети, которые всегда относились с любовью ко всем детям семьи, – их забота, их опека, их наставления – я помню все. У бабушки было всегда тепло и уютно. Она никогда ярко не проявляла свои чувства – не было бесконечных слов любви, беспричинных объятий и поцелуев, – она любила сдержанно, но преданно и искренне. Каждый раз, когда она расчесывала мои непослушные волосы, приговаривая: