закружились, затянули в себя танцующие пары, и опять – финальный удар, от которого круги разлетелись на части.
Когда это повторилось раз пять, Хёрст, который стоял, прислонившись к оконной раме и походя на одинокую химеру, заметил в дверях Хелен Эмброуз и Рэчел. Там было так тесно, что они не могли пошевелиться, но Хёрст узнал их, разглядев плечо Хелен и вертящуюся по сторонам голову Рэчел. Он пробрался к ним и был встречен приветствиями, в которых слышалось облегчение.
– Мы испытываем адские муки, – сказала Хелен.
– Именно так я и представляла себе ад, – поддержала ее Рэчел.
Ее глаза ярко блестели, и она выглядела растерянной.
Хьюит и мисс Аллан, которые усердно вытанцовывали, остановились, чтобы поздороваться с пришедшими.
– Очень приятно вас видеть, – сказал Хьюит. – А где мистер Эмброуз?
– Пиндар, – ответила Хелен. – Может замужняя женщина, которой в октябре минуло сорок, потанцевать? Мне не терпится. – Она как будто перетекла к Хьюиту, и они оба исчезли в толпе.
– Мы должны последовать их примеру, – сказал Хёрст Рэчел и решительно взял ее под локоть. Рэчел, не будучи искушенной плясуньей, танцевала тем не менее хорошо, поскольку обладала чувством ритма, зато Хёрст не имел никакой склонности к музыке. За несколько танцевальных уроков в Кембридже он усвоил анатомию вальса, но духом его нисколько не проникся. После первого же тура они поняли, что их подходы несовместимы: вместо того, чтобы составить одно целое, их тела существовали по отдельности, выступали неуклюжими углами, отчего было невозможно совершить плавный поворот, и все время случались столкновения с другими танцующими.
– Остановимся? – предложил Хёрст. Рэчел поняла по его лицу, что он раздражен.
Они побрели к стульям в углу, от которых был виден весь зал. В нем все еще колыхались желто-зеленые волны, расчерченные черными полосами мужских костюмов.
– Занятное зрелище, – заметил Хёрст. – Вы в Лондоне танцуете? – И он, и она дышали учащенно, оба были слегка взволнованы, хотя каждый старался этого не показывать.
– Почти нет. А вы?
– Мои родители дают бал каждое Рождество.
– Здесь совсем не плохой пол, – сказала Рэчел. Хёрст не сделал даже попытки ответить на эту банальность. Он сидел молча и смотрел на танцующих. Через три минуты молчание стало настолько невыносимо для Рэчел, что она просто вынуждена была сделать еще одно пошлое замечание о том, как чудесен вечер. Хёрст безжалостно оборвал ее.
– Что за ерунду вы на днях говорили насчет своего христианства и необразованности? – спросил он.
– Фактически это правда. Но зато я очень хорошо играю на рояле. Наверное, лучше, чем любой в этом зале. А вы самый незаурядный человек в Англии, да? – робко спросила она.
– Один из трех, – поправил Хёрст.
Хелен, крутясь, пролетела мимо и бросила веер на колени Рэчел.
– Она очень красива, – заметил Хёрст.
Они