ни в коем случае нельзя. Потому что никто больше так не делал, ни дети, ни взрослые. Ромка давно научился это контролировать и позволял себе шалить только в каморке или на прогулке, когда ему удавалось остаться в одиночестве в самом дальнем углу двора.
В каморке, пока все сидели на ёлке, шалить можно было сколько угодно. Поэтому сначала Ромка взглядом сложил все тряпки в аккуратную стопочку. Потом повёл рукой – и швабры выстроились, как солдаты на параде. Ромка представил себя генералом в красивой фуражке, отдал солдатам честь и немножко помаршировал перед ними. Потом он представил, что швабры – это самолёты, и они летят бомбить логово врагов, а он главный наводчик всех бомбардировщиков и летит на самом первом самолёте. Полетать швабрам, правда, в каморке было затруднительно из-за тесноты, не то что палкам на улице. На улице в дальнем углу двора Ромка с лёгкостью заставлял летать целые эскадрильи палок, а один раз даже одним мановением руки поднял в воздух большущий камень. Правда, сам этого испугался и тут же уронил его со всего маху на землю, хорошо хоть, что не себе на ногу, да и вообще хорошо, что никто не видел. Иначе ему здорово попало бы за шалости. За шалости им всегда здорово попадало. Скорее всего, ему не разрешили бы посмотреть следующий длинный мультфильм в кинозале, а длинные мультфильмы Ромка очень любил, особенно музыку оттуда и песни.
Ромка как раз летел над тропическими островами, возвращаясь после удачной боевой операции против врагов, как дверь в каморку вдруг со стуком распахнулась, и внутрь ромкиного убежища ввалилась Лиса. Лиса была в короткой юбке, в шапочке с ушами (а на кончиках ушей были мохнатые кисточки, а сама шапочка завязывалась под подбородком на веревочку) и в кедах. Свой пушистый хвост Лиса держала в руках.
– Блины-оладушки, – сказала Лиса, и от неё пахнуло табаком, как от Сергей Ивановича. – Сколько раз просила пришить нормально. Чё делать-то теперь.
Лиса подняла голову и увидела Ромку. Ромка молча смотрел на Лису округлившимися от страха глазами и думал только одно – расскажет, и накажут.
– Привет, – сказала Лиса. – Ты чего тут? Не нравится ёлка?
Ромка покачал головой.
– Правильно, – сказала Лиса, – меня тоже всё достало уже. Ещё и хвост отвалился, видишь? У тебя тут нитки с иголкой нет, случайно?
Ромка опять покачал головой.
– Блины-оладушки, – расстроилась Лиса и присела на перевернутое ведро. – Ну и как я теперь Дедушке Морозу объясню, а? Почему я бесхвостая? Чем я следы на снегу за собой заметать буду?
Ромка подумал, что вряд ли актрисе в костюме лисы нужно заметать за собой следы на снегу, да и снега в этом году было так мало, что и не наследишь особенно и следы за собой по-человечески не заметёшь.
– Не боись, я тебя не выдам, – сказала Лиса. – Сама всегда от Деда Мороза пряталась. Напрягает он как-то. Стихи расскажи, хорошо себя веди… Да и вообще не буддист он, Дед Мороз, да?
Ромка не знал, что такое «буддист», наверное, тот, кто на все вопросы отвечает «буду», решил он. Лиса