Дом Евы. Садека Джонсон

занимался.

      – Только вот чем занимался, интересно. – Она посмотрела на Элинор в упор.

      – Приятно познакомиться, миссис Прайд. У вас чудесный дом.

      Элинор представилась, улыбнувшись и протянув матери Уильяма руку, но та по-прежнему плотно сжимала накрашенные красной помадой губы.

      – Куорлс? – Она оглядела Элинор с ног до головы. – Вы из тех Куорлсов, что в Маклине?

      – Прошу прощения? – Элинор оглянулась на Уильяма.

      – Мама, Элинор из Огайо.

      – А-а. – Роуз Прайд еще раз ее оглядела, потом переключила внимание на темнокожую женщину в форме служанки, которая подошла и что‐то прошептала ей на ухо. Роуз кивнула и подняла два пальца.

      – А из какой вы части Огайо? – спросила она, склонив голову набок, будто хотела расслышать получше.

      – Из маленького города к юго-западу от Кливленда.

      Выражение лица у Роуз сделалось такое, будто она съела что‐то горькое.

      В этот момент служанка зазвонила в серебряный колокольчик.

      – Бранч подан!

      Элинор и Уильям двинулись за его родителями в столовую, которая находилась по соседству. Стол был накрыт пышно, с золотистыми подставками под тарелки и столовым бельем цвета слоновой кости. По центру стола на шелковой дорожке стояли зажженные свечи и рассыпаны были лепестки магнолии. Тарелки были из красивого костяного фарфора с рисунком. За столом свободно расселись шестнадцать человек. Уильям отодвинул Элинор стул с высокой спинкой, потом сел рядом. Она посмотрела на двух женщин, которых она раньше приняла за белых, – те как раз усаживались рядом с краснолицыми мужчинами. Приглядевшись, она заметила, что у одной из них был широковат нос, у другой полноваты губы.