денёк у тебя выдался, – стал заворачивать рассказчика Терентьевич.
– Ещё не всё, – разошёлся Грешнов. – Прихожу домой, Олеся Наталье страшилку рассказывает про гроб на колёсиках. Вот тут я и психанул. Побежал, сел в машину, хотел уехать. Но выпил перед этим и в первый же столб. И дома, оказывается, что-то сломал и разбил. Когда вышел из запоя, жена обвинила в рукоприкладстве. Вот как я бросил такси. Теперь – всё.
– Да, – история, – с уважением глядя на Василия, сказал Огоньков.
– Ну, а мою историю слушать будете? – загораясь завистью к успеху Грешнова, спросил Истуканов.
– Давай-давай. Он про бабу хотел рассказать, – пояснил Василию хозяин гаража.
– Про бабу всегда готов слушать, – смирился Грешнов, принимая кружку с чаем из рук Терентьевича.
– На ней был летний плащ. Легкий, без подкладки, цвета топлёного молока, – вкрадчивым голосом радиосказочника стал повествовать Пётр Виленович, – платье красное, шёлковое.
– Погоди, не торопись. Откуда она взялась? – проявил неожиданный интерес Лев Львович.
– Я в Академии наук работал, в спецуправлении, – стал обстоятельно докладывать Истуканов. – Это работа с секретными документами.
– Постой, как ты попал в Академию наук? – усомнился Василий.
– Дядька меня устроил в спецуправление. Он же в КГБ работал. По своим каналам он меня и пристроил.
– А где это спецуправление территориально находится? – засомневался и Лев Львович.
– На территории Академии наук, Ленинский проспект, четырнадцать. Там особняк – дворец Демидова. При особняке – флигеля. В одном из них я и работал. В этом демидовском дворце заседали президент Академии наук и вице-президенты. И пока эту огромную «дуру» не построили, я имею в виду новое здание, все общие собрания проходили там. Если стоять лицом к дворцу, то мой флигель располагался справа. Корпус два.
– И тебе сразу доверили? – допытывался Василий.
– Не сразу. Через какое-то время я стал возить секретные письма. Женщина от нас ушла, сделали меня курьером. Сначала она болела, я её подменял, допуск у меня уже был. С этим допуском я возил письма в ЦК КПСС, КГБ и МИД. Письма, разумеется, секретные, читать я их не мог. Мог только с грифом «совершенно секретно», так как у меня была вторая форма допуска.
– Секретные читать не мог, а совсекретные мог? Ты что-то зарапортовался, – с легкой иронией в голосе произнёс Василий. – Так какие же ты не мог читать?
– Не мог читать те письма, что были выше грифа «совершенно секретно». Это были письма «особой важности».
– Особой важности?
– Да. Это первая форма допуска. Читать я их не мог, но доставлять по назначению приходилось. И вот дали мне одно такое письмо, «особой важности», чтобы отвёз я его в ЦК КПСС, во второй подъезд, в экспедицию. Адрес – Старая Площадь, дом четыре. Обыкновенно был такой маршрут: МИД, ЦК КПСС, КГБ. а еще заезжали на Вавилова,