история этого священного места пронеслась у него перед глазами. Он увидел Константина, водружающего крест в основание церкви, турецкую конницу, гарцующую под огромным куполом, возведение четырёх новых минаретов. Только став никем, он мог смотреть со стороны и видеть все. Сколько же здесь, на разломе христианства и ислама, погибло и возродилось душ, сколько пролито крови в поисках правды. Своей для каждой стороны. Глаза уткнулись в огромный белый круг на стене, по которому волнами бежали знакомые по Афгану строки – Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад его посланник. Каждый раз читая это слово «посланник» или «Расул» по-арабски, Мклай чувствовал кровную сопричастность тексту великой идеи, объединившей так много людей. Ведь это было имя его отца. Но иероглифы были ниже, грубее света, который бесконечно исходил сверху вниз. После долгого молчания в соборе им захотелось встрепенуться, вернуться на землю. Почему-то опять Коля вывел их на старую трамвайную дорогу с булыжной мостовой. На улицу выходили открытые террасы ресторанов и кафе со столиками в окружении витиеватых спинок стульев ручной работы. На площади, где трамвайные пути загибались вправо, прямо под открытым небом играли музыканты. Арак, пиво и музыка быстро вернули трёх путников в состояние обычной земной беспечности. На закате они вернулись на марину, снова выпили уже на борту яхты за приезд с Петром и его старшим партнером Семёном. Он тоже шёл в поход впервые. Скинулись в общий котёл для закупки продовольствия на двухнедельный маршрут. И решили завтра с утра не спеша трогаться в путь. Только Пётр попросил съездить с ним в какое-то министерство, чтобы получить справку, разрешение на выход из порта. Почти весь следущий день они с Петром проторчали в забитом людьми просторном офисе старинного особняка, где разместилась инспекция судов. Но справку им не дали. Никак, ни с помощью уговоров, ни с помощью денег. Как обьяснил Пётр, турки не хотят принимать к рассмотрению российские документы о регистрации судов. Мклай вдруг подумал, что с этими яхтами что-то нечисто и снова стал вспоминать, где он мог раньше встречаться с Петром. Вечером на стоянке, когда по традиции выпивали за прошедший день, Мклай сообщил Коле, что он знает Петра по Артеку. Когда Мклай работал там переводчиком ещё во времена аспирантуры, Пётр был начальником Веселой дружины. То есть он из комсомольских начальников. А они, как и партийные бонзы, ближе всех стояли к народному добру. Так что, видимо, Петя подсуетился и увёл лодки из страны. Поэтому и регистрации нет. Дополнительно, Мклай сообщил Николаю, что частных яхт в Союзе не было. Яхты считали роскошью, излишеством, поэтому яхтенное дело в стране не развивали. Отдельные парусники покупали на западе для спортивных клубов. Своих нормальных проектов по строительству яхт не вели. Поэтому и регистраций по международным стандартам не проводили. А про яхтенный чартер никто и не слышал.
– Так что у нас первая в России чартерная компания, – гордо добавил он. – А у Петра похоже нет регистрации Ллойда. Вот он и пытается выжать у турков хоть какую-нибудь