предположили мы.
И опять ошиблись. Когда американка, подхватив малыша, ушла из бара, дружески распростившись со всеми его работниками – по всему было видно, что ее тут хорошо знают, – Ирина спросила девушку-официантку.
– Нет, – ответила та. – Она усыновила ребенка. А вы знаете, что актеры Анжелина Джоли и Брэд Пит тоже усыновили ребенка из Камбоджи? Да! Процедура очень упрощена, чтобы дети могли получить образование. Многие сюда приезжают только для того, чтобы усыновить детей.
Неудивительно. Камбоджийские дети – особенные. Я вполне могла понять и актрису Анжелину Джоли и американку в черной маечке…
Женщина что-то уловила по моему выражению лица, сделала еще один шаг вперед и подтолкнула мальчика.
И тут я представила не только то, как он будет бегать по комнатам, крутить брейк, играть… а как пойдет в школу, с чем он столкнется, когда обнаружится разница в цвете глаз и цвете кожи, что ему придется пережить, когда он повзрослеет и будет сам ходить на занятия музыкой или в спортзал, когда на вечерних заснеженных улицах Москвы дорогу ему преградят бритые парни…
Нет уж, лучше бедность здесь, среди своих…
Я встала, вынула из сумки то, что там оставалось, и отдала женщине. Она какое-то время все еще изучающее смотрела мне в лицо, потом вздохнула разочарованно, опустила голову, шагнула за груду камней и скрылась в длинных переходах. Мальчик, которого девочка, перехватив руку, повела за собой, оглянулся и в последний раз с любопытством посмотрел на меня: «Не передумала?»
Нет, я не передумала. Но еще долго смотрела на груду камней, за которой скрылась эта троица, – камней, которые когда-то были порталом действующего храма, а теперь валялись бесформенной грудой в переходе между длинными пустыми коридорами.
Автобус в провинцию Кандаль, заметно повидавший виды, с помятыми боками, подрагивая от натуги, источал едкий сизый дым. Ирина замешкалась, вынимая из сумки билеты. Я первой поднялась по ступенькам и чуть не споткнулась о запасное колесо, валявшееся у первого сиденья.
Все места уже были заняты. Но заднее сиденье оставалось свободным.
Публика смотрела на меня с недоумением: как это сюда занесло иностранку? На лицах тех, что сидели впереди, заиграла легкая ироническая улыбка: дескать, сейчас она поймет, что ошиблась, развернется и уйдет.
– Тём риеп суо, – поздоровалась я, сложив ладони у груди.
Ксилофонная мелодия кхмерской речи, если к этому добавить придыхания, звучала примерно как наше «тень-тень-потетень». На вид вроде ничего сложного. Но даже тот скудный набор слов, которым я пользовалась (акун – спасибо, тях – да (только для женщин, мужчины говорят «бат»), ате – нет, тхлай ман – сколько стоит), звучал в моих устах так коряво, что Ирина каждый раз не могла удержаться от того, чтобы машинально (привычка преподавателя) не поправить.
Приветствие я выговорила уже почти