очень сильно меня разочаровал! Не знаю сколько я ещё смогу держаться. Он опозорил меня на всю больницу! Такое невозможно забыть, тем более, простить.
– Ты навещал её намного чаще, чем меня в палате. Цветы вон даже притащил…
С горечью вижу за широкоплечей спиной Александра умопомрачительный букет лилий и хризантем. Хризантемы, между прочим, мои любимые цветы.
– Мне пришлось это сделать.
– Ради чего пришлось? Тебя в рабстве что ли держат? – на смешок пробивает. – Или ты вляпался в какую-нибудь дурную историю?
– Я обязательно расскажу тебе всё, когда посчитаю тебя готовой к этой информации. Сейчас тобой управляют эмоции. Я забочусь о тебе и не хочу, чтобы из-за разборок пострадал наш малыш.
– Как давно у тебя с ней отношения?
– Кристина забеременела… случайно. Аборт уже было делать поздно, мне пришлось принять ответственность через не хочу.
Значит подстилка и правда беременна от моего мужа…
Господи, какой кошмар!
Мне требуется хотя бы минута, чтобы перевести дух.
– Причём здесь аборт? Почему ты подумал о последствиях уже после того, как в койку к ней прыгнул!
– На это есть причины.
Вдох. Выдох.
Только дыши, Валя. Только дыши!
– Хотя… стоп! – машу головой. – Не хочу знать, как у вас это было, где, когда и как часто… Это отвратительно, Саша, ей же всего восемнадцать лет! Как ты мог?
– Повторяю ещё раз – это вышло случайно.
– Мне больно всё это слышать! Очень больно… Неужели ты не понимаешь?
– Иди ко мне…
К себе тянет, чтобы обнять, но я упираюсь.
– Не трогай меня!
– Может хотя бы поцелуй тебя расслабит?
Но он не оставляет настойчивых попыток прижать меня к своей груди и даже собирается поцеловать.
Александр успевает поймать меня за подбородок и подтягивает к лицу, но я, запаниковав, замахиваюсь левой рукой, собираясь огреть его пощёчиной.
У мужа хорошая реакция.
Он быстро блокирует удар, и я промахиваюсь.
– Так, я понял, – вздыхает шумно, – с тобой сейчас разговаривать бесполезно. Вы, беременные, все такие вспыльчивые?
– Поговори у меня ещё, кобель!
– Довольно. Ты возвращаешься к себе в палату, Валентина, разговор придётся отложить. Вернёмся к нему позже, а мне нужно срочно решить одно дело.
– Ты ко мне больше не подойдешь, ясно? Это был наш последний разговор – я так хочу и это моё право! Я хочу развод.
– Что? Развод?
Внезапно его лицо изменилось до неузнаваемости, по нему пронеслась пугающая тень из льда и мрака, и я впервые увидела, как Александр Макеев разозлился.
– Надеюсь, ты это несерьезно.
Жёсткий. Холодный. Опасный.
Не помню, когда видела его в последний раз таким.
Изменился страшным образом, будто по щелчку пальцев.
По моей спине поползли ледяные мурашки…
Как будто он объявил мне войну.
Я думала, что знала своего мужа хорошо, но я ошиблась.
Он