веселиться. Не мог до той самой секунды, пока не подружился с Феликсом. Седьмой Предвестник, сам того не зная, вернул ему ощущение счастья. Слезы так и лились неудержимым потоком из глаз Джейкоба.
Нулевой поднялся из-за стола. Он подошел к парню и, грубо взяв того за спутанную рыжеватую шевелюру на затылке, поднял его красное от слез лицо. И ударил наотмашь. Сильно. Больно.
Парень свалился со стула, стукнувшись головой о тумбочку.
В ушах звенело от крови, которая с бешеной скоростью бежала по артериям и венам. Казалось, голова сейчас расколется на части от тупой пульсирующей боли.
Лукас одной рукой взял его за ворот одежды, отрывая от земли и держа в воздухе. Его голос напоминал гортанный рык:
– Заткнись. Твое нытье ни к чему.
«Отвратительно», – бесконтрольно пронеслось в мыслях лидера, и он приказал Джеку посадить Джейкоба обратно на стул.
Глава 8
Слез на лице парня больше не было. Остались лишь горькая обида и ненависть к Лукасу, к себе за то, что не сдержал эмоций, и к остальным Предвестникам. Казалось, его предал весь мир, оставив в одиночестве. Осознание этого пришло мгновенно, захлестнуло с головой, после чего выбросило на пустой берег, где не было ни души.
Связанный, он чувствовал себя, словно побитая дворовая шавка. В голове творился хаос.
Подняв голову, он не увидел ни капли сожаления во взглядах присутствующих.
«Неужто они настолько боятся его и не могут сказать ни слова против?..»
Но даже после того, как этот человек разбил его хрупкое душевное равновесие, Джейкоб невольно подумал: «Насколько ужасным было его прошлое, если он до сих пор не смог справиться с ним? Или же справился, отдав все людские чувства взамен?»
Только в тот момент он наконец осознал, что связался с самими Предвестниками – безжалостными убийцами, работающими согласно закону и морали, а не эмоциям. Перед ним стояли не люди, а посланники Небес, которым, казалось, неведомы обычные человеческие чувства.
Однако он ошибался. Четверо молодых людей, холодно смотревших на него сейчас, испытывали тянущую душевную боль, прикрытую вуалью отстраненности. Им было искренне жаль, но они не имели права показать это. Даже Лукас, который и правда не чувствовал ничего, кроме безразличия и раздражения, на секунду пожалел парня, отчего ударил чуть менее сильно, чем планировал. В этом и заключалось его милосердие.
Учителю же было по-настоящему наплевать. Он тихо стоял в стороне, его прямоугольное лицо с острыми скулами и морщинами на лбу выражало полное безразличие и незаинтересованность, будто все происходящее его не касалось.
Лукас положил руку на плечо Джейкоба и, заглянув в глаза, намеревался что-то сказать, однако осекся. Во взгляде этого энергичного и немного стеснительного рыжеволосого парня царила пустота. Там не было ничего: ни тьмы, ни света, ни страха, ни печали. Лишь звенящая пустота, которая настигает человека, разбившегося в один миг. Человека, который остался один во всем мире.
Нулевой вздрогнул. Он испугался