меня поймал Игара и сказал:
– Слушай, там какой-то рыжий парень кричит, что знает тебя с детства, прикинь?
Любопытно. Я узнал, в какой комнате живет этот ржавый тип, и, постучавшись, зашел в комнату. Там я встретил двух парней: про одного персонажа я уже писал, это был земляк-рэпер, я его в приемной комиссии видел. Звали его Гребень. А вот рядом сидел рыжий, как медная проволока, парень. Он был такой рыжий, что у него даже глаза были узкие, а голос такой скрипучий, словно заржавел. И, кстати, да, это был тот парень, который всю жизнь рос со мной на районе, только он был мелким, и тут – на тебе, вырос, бля.
Этого ржавого кента звали Жека, и они с Гребнем сразу подскочили, как только я вошел в комнату.
– Привет, земляки, как вы тут?
– Обустраиваемся, чувак. И вот хорошо, что тебя встретили, ты расскажи нам про местные порядки: что можно, а что нельзя?
Вот оно, воспитание – молодые нашли земляка и поинтересовались о местных порядках. На мой взгляд, этот поступок заслуживает похвалы. Я объяснил суть некоторых правил: «Все, как обычно: живите так, чтобы не мешали другим, проблемы с администрацией решайте самостоятельно. Сами попались – других не закладывайте, старших уважать, беспредела не допускать. Правила максимально простые, и их соблюдение должно быть беспрекословным, иначе начнется анархия».
Как только я завершил свою речь, ребята задали мне очень щекотливый вопрос:
– А че будет тому, кто нарушит порядки?
Стало понятно – парни хотят узнать методику борьбы со злостными нарушителями, и я, не подбирая слов, выдал, как есть:
– Нарушители будут получать в ебло, ровно столько раз, сколько потребуется.
Но даже после такого ответа прозвучал еще более острый вопрос:
– А че, если со стороны братва, или подмога приедет, как тогда бороться?
Я понял, что от моих слов сейчас зависит не только поведение земляков, но и их одногруппников и всех молодых, которые будут с ними учиться. Я знал – все мои сказанные слова будут донесены до ушей первокурсников во время следующего перекура, поэтому нужно сейчас так изложить информацию, чтобы у молодых даже мысли не было пробовать ставить свои порядки. Надо не запугать, а убедить в бессмысленности сопротивления.
Набрав в грудь воздух, я изложил:
– Какая нахуй братва? Кто сюда еще впустит эту братву? Любая братва сюда приедет и уедет, а зачинщик останется и будет получать пизды еще раз. Жить ему не дадут, пусть хоть роту ОМОНа приводит.
Эти слова возымели замечательный эффект, потому что многие молодые дебилы любили хвастаться, что, в случае чего, позвонят, куда надо, и приедет сюда толпа отморозков, бла-бла-бла. И вот я доходчиво объяснил, что никакая толпа не решит проблему, потому что жить всем в одном здании до конца учебного года, и жить я рекомендую дружно.
Но, как известно, в семье не без урода. Вот и мои замечательные соседи напротив в первые же дни после отбоя устраивали шумные посиделки с криками, битьем посуды и даже драками. Бычье, одним