не любили Настю за то, что она была на порядок их красивее, привлекала внимание всех парней и не стремилась контактировать с девочками. Бабы – это подлые создания, вот таким нелепым способом они решили ей портить жизнь. Они тупо харкали на ее дверь, считая это святым поступком, а я же, в свою очередь, не мог активно повлиять на их поведение, потому что Настя была мне никем.
Будь они парнями, то разговор с ними был бы короткий – достаточно было бы припугнуть, а тут я имел дело с бабами, да еще с мощными стервами.
Поздно вечером вернулась Катя, и я, признаться, ни разу не обрадовался. Она принялась рассказывать о поездке к отцу и о том, как круто в лагере. Ее откровенно восхищала блатная романтика.
– А я сим-карты отцу знаешь, где протащила?
В моей голове мелькнула мысль – наверное, в пизде, ведь на проходной полностью обыскивают.
– Я положила их в подкладку джинсов, и тупая вертухайка (сотрудник колонии) нихуя не нашла их, я ваще крутая, так папа сказал!
Я слушал и морщился от этой блатной блевотины.
– Как папа поживает?
– Ой, у него все хорошо, они все время разбирают и собирают беседку и перетаскивают ее на новое место. Это делается для того, чтобы зеки были постоянно чем-то заняты. А еще у меня папа бабу там соблазнить пытался, она почти ему дала.
Я еще сильнее сморщился:
– Какую, нахуй, бабу?
Оказалось, сотрудница службы внутренней безопасности была женщиной, и со слов Екатерины, ее отец почти охмурил ее, но она, сука такая, чего-то ломается.
Тут в комнату заскочила сестричка Оля:
– Ах, Катя, мы всю дверь этой тупой дуре обхаркали, прикинь, ха-ха-ха!
Катя похвально кивала головой и приговаривала:
– Молодцы, правильно, так ей и надо, суке тупой.
На мгновенье я представил, что я и Катя стоим в ЗАГСе, рядом ее папаша, под окнами маячит Рыжий Сука Тракторист, и мне стало так дурно от такой солнечной перспективы жизни, что я молча свалил пить пиво к парням в Гараж.
Но я уже не раз писал – существует закон кармы, и за каждый хуевый поступок рано или поздно придется отвечать. Поздним вечером ко мне в комнату ворвалась Катя:
– Дай денег, быстро!
Я прихуел от такой наглости, а Катя, осознав свою некомпетентную просьбу, пояснила:
– У Оли зуб жутко разболелся, она на весь этаж воет, даже лежать не может. Нужны деньги на лечение, медицина-то платная.
Я отстегнул пару купюр и пошел поглядеть, как Оля страдает от зубной боли. Ее вой я услышал на лестничной площадке, а когда я вошел в комнату, то еле сдерживал смех. Оля, как медведь, раскачивалась по комнате в слезах и выла примерно вот так:
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы-ы!
Все понятно – острая зубная боль, врагу не пожелаешь такое схватить ночью, придется терпеть до утра. Но поскольку я был добрым парнем, то сбегал к вахтерше и выпросил у нее сильное обезболивающее для Оли. И когда поднимался, то встретил Настю. Она спросила:
– А кто так страшно воет на весь