обернулся и увидел маленькую бурую мордочку белки. Она любопытно покрутила головой и скользнула из зеленых зарослей навстречу сладкому фруктовому аромату.
Старик с интересом поглядел на зверька и, отрезав небольшой кусок, кинул белке. Та подкралась к яблоку, принюхалась, потом подозрительно посмотрела на мужчину и, схватив кусок, юркнула обратно в кусты.
Старик на это лишь мягко улыбнулся и продолжил надавливать ножом на красную кромку яблока.
***
Домой он пришел уже под вечер. Свет от настольной лампы отражался на стальной поверхности острозубого зверя, который притягивал всё внимание старика и будто погружал того в транс.
Воспоминания тугим жгутом окрутили его голову. Рёв бензопилы, хруст сваливающихся деревьев, крик отца – всё это смешалось воедино.
– Папа! Папа! – мальчик несся по лесу, задыхаясь и сбиваясь с ног.
Отец посмотрел на побагровевшего сына, что-то прижимающего к груди дрожащими руками.
– Бельчонок… Он видимо поранился о пилы, а мы и не заметили! Нужно ему помочь… – чуть ли не плача протараторил малыш.
Окровавленный подрагивающий зверь тем временем жалобно пищал, судорожно вбирая воздух в крохотные легкие.
Отец аккуратно взял бельчонка на руки и отвернулся. Послышался хруст.
– Я о нем позабочусь.
И отец ушёл. Позже мальчишка, пробегая мимо амбаров, заприметил какое-то коричневое пятно на стоге сена. Это был тот самый бельчонок. Мертвый, с высохшей кровью за ушами.
Старик закурил. Он и после сталкивался с безжизненными телами животных, трофеями его отца. Серая волчица, покорно лежащая подле забора, вонзилась в его мозг острыми обломанными когтями. Интересно, что Николай никак не мог вспомнить детали того дня… Смутные образы мешались в его голове, обрывки фраз и тогдашних мыслей сплетались в единую гнилую цепь. Первое, о чем подумал маленький мальчик, были дети этой волчицы. Ведь они остались одни.
Деревянные половицы вновь скрипнули. Этот неожиданный звук вернул старика в реальность, отчего тот захлопал глазами, потер переносицу и, кинув еще один взгляд на приобретенную бензопилу, погасил свет и лёг спать.
Он ворочался пол ночи. Странные сны мучали его, впивались в воспаленное сознание, отдавали болью под ребрами и схватывали воздух на середине легких, не давая старику вздохнуть полной грудью.
Он встал, зашаркал по комнате, достал бумаги из ящика, карандаш и принялся водить графитом по шершавой поверхности под светом луны. Он не зажег лампы, не взял стул. Он стоял над столом, внимательно выводя нелепые круги и образы на бумаге, сжав губы, накренившись. Позже он резко выдвинул ящик, сунул туда все исписанные, искореженные листки, кинул карандаш и, вырыв ключ из цветка на окне, затворил обратно.
Состаренные веки снова потянулись вверх. Солнечный свет настойчиво слепил глаза, мешая спать.
Рядом с подушкой он заприметил медный ключ в комьях черной земли. Старик встал. Повернулся к столу и увидел изрисованную