никак, отвечу я тебе. И за предпоследние тоже…
Открыл глаза, растерянно покрутил головой. Мужик
(Он ведь Шура, да?
Шурик.
Санёк.
Саша.
Александр.
И тот – Александр.
Иваныч который.
Тёзки, стало быть.)
неторопливо удалялся. Спина его говорила, что удаляться он намерен твёрдо и не оборачиваясь. Возможно, навсегда. По крайней мере, ему бы очень хотелось, чтобы в этот раз можно было бы удалиться навсегда. По спине это желание читалось очень прозрачно.
Мужичок вскочил, бросился догонять. Его бодрого бега хватило метра примерно на три-четыре, потом ноги в кедах без шнурков перешли на быстрое дрожащее ковыляние, и это, пожалуй, был предел их возможностей. Мужичок опять схватился за сердце и отчаянно воззвал:
– Шура!
Сквер почти уже кончился под ногами Мужика. Деревья уже с благодарностью подумали, что, может быть, теперь даже удастся немножко вздремнуть. Мужичок испугался. Сильно испугался.
Как будто его сейчас оторвут. Отрежут. Лишат. Вот сейчас. Вот ещё пару его шагов. Если Шура сделает ещё пару шагов…
– Шура! Да подожди ты! Шура!
Чуть не ползком, но он всё-таки догнал Мужика, сцапал за плечо. Мужик нехотя остановился. Мужичок повис на нём, сипло пытаясь отдышаться.
Страх отступал.
Показалось. С похмельных глаз показалось, не иначе. Тьфу, пропасть. Вот ведь. Придумал себе тоже. Фигню какую-то.
– Что ты за человек такой, Шура…
При слове «человек» Мужика передёрнуло.
– Сам же сказал, – захныкал Мужичок, – окочуриться можно…
Постояли минут пять.
– Отдышался? – буркнул Мужик.
Мужичок скрипнул что-то в ответ.
Пошли дальше. Мужичок пристроился рядом с Мужиком, уцепился для верности за краешек рукава мужиковского пальто. Кашлянул пару раз, помянул кого-то, не то чью-то матушку, не то бабушку, не то чёрта лысого и… Опять понесло, как будто и не помирал только что. Как будто страх потерял. Мужик его слушал. Или нет.
– …потому что, видимо, не судьба мне умереть от пьянства, Санёк. Я и сам иногда удивляюсь – зачем уж столько пить-то. А влезает, Саня, понимаешь, оно в меня влезает.
Похмельные галлюцинации Мужика бодренько вышагивали вслед за ними по скверу. Парами. Такими странными парами – например, Сара Коннор и Чебурашка. Крокодил Гена и Волан-де-Морт. Ну, видимо, как Доктор по парам расставил, так и шли.
Или показалось?
– Никаких неэтичных моментов вроде неконтролируемого мочеиспускания или опорожнения желудка в кусты не наблюдается. К женщинам пристаю исключительно из романтических побуждений. На подвиги и грабежи не тянет. Так что полная гармония. Только вот в это лето что-то тяжко, да. Жара, проклятая. Глобальное потепление. Американцы, пиндосы, всё из-за них.
Мужик остановился. Посмотрел на Мужичка с тем же непередаваемым выражением – то ли заплакать, то ли врезать.
– Почему из-за американцев-то?
Ха. Уж в чём в чём, а в этом Мужичок был уверен, как никто другой.
– Ну