которой вылезали из орбит, а зубы мелко стучали.
– Конец света! Демоны! Мужа едва не убили! У Пуховых в доме нечистая сила! – тараторила она с частотой ручного пулемета. – Нечистая сила-а-а!!! Спасите!!!
Баба в темном платье ахнула, закрестилась, собралась было истошно завизжать, но не сумела: от лютого испуга перехватило горло. За нее это с успехом сделала попадья, матушка Олимпиада, до сей поры тихо и смирно возившаяся в углу за шитьем, как послушной жене и надлежало… За всю совместную жизнь святой отец и помыслить не мог, что в голосовых связках супруги кроется подобная силища! Чуть не заложило уши. А тут еще ободренная такой поддержкой Дарья, переведя дух, заорала снова, поминая нечистую силу…
Парнишка с красным ухом собрался было что-то сказать, но испуганно осекся, глядя на мамашу. Видимо, хватило ума сообразить, что жаловаться потом можно кому угодно, но задница-то своя, не чужая. Так что лучше не будить лихо, пока оно тихо.
Отец Онуфрий сначала топнул ногой и сердито сдвинул брови, рявкнул: «Цыц!», заставив умолкнуть матушку, затем внимательно оглядел Дарью, пытаясь увидеть признаки безумия. После чего шумно втянул широкими ноздрями воздух, силясь уловить запах перегара. Не обнаружил ни одного, ни другого, и впал в изрядный гнев. Особенно потому, что упрямо вертелась в голове похабная фраза, вычитанная где-то малолетним паскудником, начало которой было перенесено на бумагу… Тут отец духовный в полном расстройстве, а глупая бабища горло дерет, с толку сбивает! Ошалела, окаянная, очумела… Тьфу!!!
– Отчего орешь, орясина?! Отдайся, озолочу! – громко ляпнул он, уже плохо соображая, что говорит.
Глаза Дарьи и матушки синхронно полезли из орбит.
Глава 8
Даже умные мужчины иной раз мыслят и действуют глупо, по шаблону… Впрочем, не станем слишком придираться к доблестному товарищу Пухову! Ну, вот поставьте себя на его место, даже без всяких волшебных перемещений между эпохами. Шлялись где-то, возвращаетесь домой сильно навеселе… и застаете зрелище, описанное во множестве анекдотов и поучительных историй. Жена рыдает, жена соперника орет, а сам соперник (пусть и бывший) лепечет что-то несуразное, да еще и угрожает вашей драгоценной половине. Дескать, не виноватый я, она сама сюда затащила, а потом еще и покусилась. На его невинность, надо полагать… Остатки сомнений развеяла чугунная сковорода. Воспользовался, гад, что хозяина нету дома, полез к Симке, та сковородой отбилась, а тут и «кабаниха» подоспела…
Боец полка имени парижских коммунаров все понял именно так, как поняли бы 99 из 100 мужиков на его месте. «Кабана» надо было проучить немедленно и как следует. Душа болела, обливалась кровью, кипела от праведного гнева и требовала действий.
– Ах, ты, паскудник! Ах, кобель! – с чувством произнес Пухов и приступил к возмездию. Правда, возникла крохотная заминка: руки-то были заняты! В правой – именной наган, а в левой – наполовину опорожненная бутыль самогона. Стрелять в «кабана» не стоило: бывший красноармеец был все-таки не настолько пьян и жесток, да еще и срок дадут