роль, и первая проблема.
«Ну, будем надеяться, что все обойдется», – успокаивала я себя.
Но мои выходные подозрительно затягивались. Я уже три дня не снималась. Мой творческий организм требовал самовыражения.
Размышляя об этом, я и столкнулась с Себастьяном, входящим в гостиницу.
– Себастьян, – обрадовалась я, – когда моя сцена? Вы что сейчас снимаете?
Но в ответ мой режиссер смутился. И с неожиданно усилившимся акцентом стал мне что-то говорить про то, что решено мои сцены перенести в Москву в павильон и что там что-то поменяется…
Киностудия «Мосфильм». Советская «фабрика грез» и мясорубка актерских судеб
«Врет», – почувствовала я. И от такого внезапного открытия душа моя ушла в пятки. Но твердым голосом я произнесла:
– Значит, что? Выходит, я здесь больше не занята? Значит, я могу уехать?
Больше всего на свете мне хотелось услышать, что я не права. Чтобы он возразил: «Куда это уехать? Как это уехать? Надо работать. Сколько тебе можно болтаться без дела?» Но вместо этого он сказал:
– Да. Ты свободна и можешь возвращаться в Москву.
– И когда? Раз так, я могу хоть сегодня. – От обиды мне хотелось уехать в ту же минуту.
– Можно и сегодня, если есть самолет. Я скажу Марону (это был директор картины), чтобы он послал за билетом.
– А материал? – упавшим голосом спросила я. – Когда мы будем просматривать отснятый материал?
– Все в Москве. Мы вернемся через неделю, – торопливо уходя, ответил мне Себастьян.
Билет был куплен на вечер. Я вернулась в дождливый город и не помню, как пережила ту тяжелую неделю мучительного ожидания. Мне ничего никому не хотелось рассказывать. Алексей был в отъезде. Видеть мне тоже никого не хотелось. Я сидела одна дома и курила сигарету за сигаретой. А воображение подсовывало одну картину страшнее другой.
Наконец, позвонив на «Мосфильм», я узнала, что группа вернулась в понедельник, то есть вчера, а на 11 утра вторника (то есть на сегодня) был назначен просмотр. Но мне никто не позвонил, меня никто не проинформировал, где состоится просмотр, в каком зале. Да и о времени просмотра я узнала случайно.
Было без четверти одиннадцать. Успеть к началу просмотра практически невозможно. Но на мое счастье, почти от подъезда я поймала такси. Водитель оказался лихой. Кое-где я даже закрывала глаза от страха. Он мчался, как опаздывающий жених на собственную свадьбу, с прибаутками, частушками, шутками. И, домчав меня в рекордные сроки, даже отказался от чаевых:
– Не надо. Может, вы народной артисткой станете. Потом в интервью вспомните Игорька, который вас на первый просмотр домчал.
Я улыбалась ему в ответ, считая это хорошим знаком судьбы.
Придя в рабочую комнату, я увидела, что там никого нет. В пепельницах еще кое-где дымились окурки. Значит, ушли только что – как Шерлок Холмс, отметила я.
Я шла по бесконечно длинным коридорам, переходила из здания в здание. «Мосфильм» –