сыне. Я просто надеюсь, что ты не будешь усугублять ситуацию и не станешь совершать опрометчивых поступков.
– Например, каких? Не ставить крестики в календаре, когда ты будешь уходить спать в ее постель?
Эд заехал в подземный паркинг, остановил машину и заглушил двигатель.
– Если у нас с тобой постели все будет в порядке, мне не будет необходимости ходить к Карине, – вынув ключи из замка зажигания и встретившись со мной взглядом, произнес он совершенно серьезным тоном.
– Ты что, действительно рассчитываешь, что после всего случившегося я буду спать с тобой? – сдержаться и не дать своему голосу дрогнуть не удалось, и в нем прозвучали нервные нотки.
– Конечно, будешь, – без тени сомнения, чуть ли не с усмешкой, ответил муж.
Я вошла в лифт, будто не чувствуя своих ног. С каждым мгновением открывающиеся перспективы становились все более отвратительными и непривлекательными. Меня не только удерживали против воли, но, похоже, еще и собирались принуждать к близости. Каждый раз, когда мне казалось, что ситуация хуже быть уже не может, она удивительным образом становилась еще более ужасной.
Лифт загудел и остановился на нужном этаже. С характерным звуком двери плавно раздвинулись, и я вновь оказалась на пороге того кошмара, который, казалось, не имел конца.
Обыденность, с которой мы вошли в квартиру, и которая сквозила в каждом жесте и движении Эдика и Карины, казалась настолько уродливой, что чувство тошноты, то и дело подкатывающее к горлу, не отступало.
Мы просто разделись в прихожей, Эд просто перекинулся парой слов с Кариной, на лице которой было выражение из разряда «ну, я же говорила!», а после, когда я метнулась в спальню, муж вошел следом за мной.
Я застыла немой статуей, так и не дойдя до шкафа, из которого собиралась взять вещи, чтобы переодеться. Почувствовала руки мужа на своих плечах и едва сдержалась, чтобы не попытаться их с себя скинуть.
– Умничка. Сейчас мы поужинаем, а потом ляжем спать, – сказал Эдик, целуя меня в затылок. – А завтра уже пойдешь на свою работу. И надеюсь, ты понимаешь, что это своего рода награда.
Я машинально кивнула.
– Понимаю.
Сама же мысленно уговаривала себя: «Держись, Уля… тебе придется сыграть эту роль, потому что только так сможешь обрести путь к свободе».
– Хорошо, давай – переодевайся и мы будем ждать тебя на кухне.
Он меня оставил, как будто чувствовал – еще немного, и меня накроет. Я сорвусь, сделаю то, что навредит мне еще больше. Хотя, казалось бы, куда дальше?
А когда Эд вышел, поняла – ни черта он не чувствовал. Просто делал так, как было нужно ему. И пока я просто обязана была подчиняться, чтобы быть в безопасности. Да, уродливой и ненастоящей, но хоть какой-то…
– Эдичка, как тебе? – спросила Карина, когда мы втроем сидели за столом.
Передо мной стояла нетронутая тарелка ее чертова борща, и я молилась всем богам, чтобы Эд и дальше продолжал не замечать, что я не притронулась к этому «прекрасному» яству.
– Нормально, – кивнул муж, доедая последнюю