.

Умма взглянул на пастора с таким благоговением, словно тот пару секунд назад не прочитал самый заезженный на свете отрывок из Библии. У меня под глазами залегли сизые круги. Мама сказала: «Пойми, Ари-я, тебе нельзя столько плакать. Ты расстроишь сестру».

      Можно созвониться по видео с Эверет и Джиа. Но тогда придется слишком много всего объяснять. А я им даже письмо отправить не в силах.

      Поэтому я делаю то, что пообещала не делать.

      Ответив на звонок, имо утомленно стонет.

      – Ариэль, тебе разве спать не пора?

      – Пора.

      Имо изучает мое лицо в окружении темноты. Позади нее облако мутного света. В Южной Корее, в Пусане, шесть вечера. Золотой час.

      – Мне не спится.

      – Это я уже поняла.

      – Покажи, пожалуйста.

      Имо качает головой. Она выглядит точно как умма, когда так делает. Красная помада, румяные щеки, сморщенный лоб. Но на этом сходства заканчиваются. Имо и умма, может, и сестры, но они совершенно не похожи.

      – Ладно, – сдается она. И закутывается в шаль. – Делаю это исключительно из любви к тебе, Ариэль.

      Имо плетется в гостиную. Картинка вздрагивает, когда она отодвигает в сторону балконную дверь.

      В кадре мелькают ее босые ноги на каменном полу. Имо идет вперед, ее телефон – в считаных дюймах от перил балкона. Она поднимает объектив, и вот же он.

      Океан.

      Море, в котором плавала Беа. Вода, в которой она погибла.

      Я дышу в ритме волн, накатывающих на берег. Это несложно. Это мне по силам. Чувствую, как замедляется сердцебиение. Возможно, Беа лежит под землей в Квинс, но прямо сейчас она рядом. Мы вновь становимся малышками, оказывается вместе на этом берегу. Всего лишь на миг.

      9

      Эверет

      – Я ее прибью.

      Джиа вздыхает у меня на экране телефона, пытается проморгаться в утренней пыли и смоге Нью-Йорка.

      – Прошло всего десять дней. Ариэль наверняка по уши в занятиях. И пока она не отвечает на звонки, прибить ты ее все равно не сможешь.

      – Одиннадцать дней, – поправляю я Джиа. – И ты неправа. Я могу слетать в Калифорнию, велеть ей прочесть сообщения, а потом уже прибить.

      Я пристраиваю Джиа на батарею в коридоре и наклоняюсь, чтобы подтянуть ремешки на сценических туфлях. После потогонной, жутко изнурительной танцевальной тренировки «Люшес Браун» идет на обед – все, кроме меня. У меня есть важные дела.

      Разыскать Ариэль и велеть ей отвечать на чертовы сообщения.

      Подкараулить Абеля Пирса – где бы он ни отсиживался.

      Выжить королей караоке из захваченных ими репетиционных, чтобы я смогла потренироваться в пении перед грядущим на следующей неделе прослушиванием.

      Застежка цепляется за носок, и пятно от пота на кофте с завязками расползается до легинсов. Окей, возможно, в первый пункт лучше поставить «Привести себя в порядок».

      – Эв, – звенит голос Джиа. – У тебя все хорошо?

      Я раздраженно вздыхаю, натягиваю потуже