земных недостатков? Вряд ли. А Робинзон? А Гулливер? А Буратино? Алиса? Винни-Пух?..
Значит, процесс эстетического, нравственного социального воздействия искусства на детей далеко не так прямолинеен, как мы, это себе представляем.
А представляем довольно примитивно (автор «Записок» и себя имеет в виду). Особенно это очевидно, когда читаешь 25–30 кукольных пьес в месяц. Сидя за этим занятием, невольно думаешь, что в тот день, когда творческие работники распределялись по ведомствам девяти муз, у кукольников был выездной спектакль, и они пришли к шапочному разбору. Ни Мельпомена, ни Терпсихора, ни Талия не стали покровительницами этого театра. Врио Музы театра кукол (а следовательно, и кукольных драматургов) оказалась пожилая, одинокая женщина с помелом. Проще говоря – Баба Яга. Она вдохновила не одного и не двух авторов на создание сказочных пьес. Среди них есть, кстати, и достойные: «Маленькая Баба Яга», «Баба Яга – против», «Моя бабушка – ведьма» и другие.
И все же часто случается так, что, когда в пьесе говорит Баба Яга, музы молчат. Много банальных поделок расцветает на ниве кукольной драмы. И для кукольников это настоящая драма!
Наш старейший драматург-сказочник Ефим Чеповецкий после просмотра очередной сказки «по мотивам» как-то произнес такую речь: «Говорят: сказка – достояние детей. Это неверно. Сказка – достояние стариков и детей, потому что сказки хранят старики: дедушки Мазаи, Арины Родионовны, седые академики-филологи, веселые сельские балагуры и мудрые городские пенсионеры… В этих сказках заключены вечные истины, основополагающие этические и эстетические идеалы. В этих истинах, как в хрустальных сказочных ларцах, хранится опыт многих человеческих жизней. Театр кукол – детский театр, он должен учить своих юных зрителей великой науке жизни».
Что же происходит с пережившими века классическими сказками в современном детском театре? Какими видят дети своих любимых «Курочку Рябу», «Колобка», «По щучьему велению», «Красную Шапочку» и т. д.? Их внешнее сценическое убранство стало не в пример роскошнее, богаче, они стали «певучими и плясучими», к ним повсеместно прилепились многозначительные, «философичные» прологи и эпилоги, они обросли сувенирной бутафорией. Но вот беда: ярко вспыхнув вначале, они, словно захлебнувшись в собственном «великолепии», к середине сказки вянут, а к концу и вовсе скисают, не рассказав ничего нового, не поведав того главного, о чем говорила сама сказка.
В пьесах и спектаклях Бабы Яги летают на реактивных ступах, лихо отплясывают, поют в микрофон зонги. Сказки превращаются в самопародию! Здесь колобки-акселераты, например, запросто обводят вокруг пальца зубастых и клинически глупых волков, медведей, лис… А зачем? Чтобы доказать, что старая сказка потеряла всякий смысл? Так напишите новую!
Но оказывается – это очень трудно. Не всякий век может похвастать тем, что в нем появился хотя бы десяток настоящих сказок, пьес. Детский писатель-драматург – профессия сложная, и кроме таланта здесь еще многое